Вряд ли кого-нибудь удивит тот факт, что на Западе советско-финляндскую войну 1939-1940 годов представляют исключительно в качестве агрессии сталинского Советского Союза против маленькой независимой Финляндии. Что касается СССР, а затем Российской Федерации, то в указанных государствах преобладала и преобладает такая точка зрения: советские войска действительно вступили в сражение с финляндской армией, чтобы обеспечить безопасность Ленинграда. Но произошло это после того, как правительство соседнего государства отклонило предложение Совнаркома о взаимном обмене территориями.

На самом деле, как будет показано в последующем изложении, здесь имело место нечто иное, особенное. Особенность этой войны состояла в том, что её спланировала и организовала сама Финляндия с целью заманить войска Красной Армии в ловушку на свою территорию, где и уничтожить агрессора в ходе весьма хитроумной операции.

Для начала заметим, что Суоми – страна не такая уж и маленькая. По площади территории она превосходит Польшу, хотя и значительно уступает ей по численности населения. Это – во-первых. Во-вторых, эта «маленькая» независимая страна с гордым народом уже вела против Советской России захватнические войны в 1918-1922 гг. То было время, когда мелкие и крупные хищники почуяли возможность урвать у ослабевшей России свой кусок добычи. Именно тогда рождались мечты о Великой Польше и Великой Финляндии.

Идею Великой Финляндии активно продвигал и воплощал в жизнь барон Карл Густав Маннергейм. Этот финский военно-государственный деятель шведского происхождения вначале служил в русской императорской армии. Пользовался вниманием и покровительством некоторых членов царской семьи, благодаря чему успешно делал военную карьеру.

Первую мировую войну генерал-майор Маннергейм встретил в должности командира Отдельной гвардейской кавалерийской бригады. В боях проявил себя смелым и толковым командиром, поэтому в 1915 году был повышен в должности до командира 12-й кавдивизии.

Будучи убеждённым монархистом и прирождённым аристократом, Маннергейм крайне негативно воспринял и Февральскую, и Октябрьскую революции. 18 декабря 1917 года он вернулся в Финляндию, в которой 6 декабря того же года была провозглашена независимость. 16 января 1918 года Маннергейм был назначен главнокомандующим войсками финской армии, как наиболее авторитетный военачальник.

4 января 1918 года ВЦИК РСФСР ратифицировал «Постановление Совета Народных Комиссаров о признании независимости Финляндской республики», а уже в середине января того же года на территорию РСФСР начали проникать финские вооружённые отряды с целью захвата Восточной Карелии.

Для реализации долгосрочных планов главкому Маннергейму нужна была регулярная армия, поэтому в стране ввели воинскую повинность. В результате, к марту 1918 года в его распоряжении находилась боеспособная 70-тысячная армия. Существовала также военная организация финских националистов-добровольцев (шюцкор).

Для дальнейшего раскрытия заявленной темы полезно будет воспользоваться сайтом www.hrono.ru, на котором, в частности, представлена хронологическая таблица советско-финляндских отношений. Некоторые фактические материалы с датировкой взяты из указанного источника в сокращённом виде и приводятся без кавычек, так как точное цитирование не использовалось.

23 февраля 1918 года Маннергейм заявил, что «не вложит меч в ножны, пока не будет освобождена от большевиков Восточная Карелия». 6 марта 18-го правительство Суоми заявило, что начнёт войну с Россией уже завтра, если не будут выполнены её требования. Однако до войны дело не дойдёт в случае принятия Россией условий, аналогичных Брестскому миру с Германией: к Финляндии отойдут Восточная Карелия, часть Мурманской железной дороги и весь Кольский полуостров.

8 марта на это заявление из Хельсинки последовала реакция из Берлина. Император Вильгельм Второй заявил в том духе, что его страна привержена условиям Брестского мирного договора с Россией, и не будет поддерживать военные акции Финляндии вне пределов её собственных границ. В Хельсинки ждали иной реакции. Дело в том, что Финляндия была союзницей кайзеровской Германии, и германский экспедиционный корпус сыграл решающую роль в победе белофиннов в гражданской войне. «Не поддерживать» — не значит мешать, препятствовать. Просто немцы не хотели в период Брестского перемирия пересекать границу Советской России.

15 марта 1918 года Маннергейм отдал приказ о выступлении финских вооружённых сил на восток по линии Петсамо — Кольский полуостров — Белое море — Онежское озеро — река Свирь — Ладожское озеро. Озаботился Маннергейм и судьбой Петрограда. По его задумке сам город вместе с окружавшими его населёнными пунктами должен получить международный статус вольного города.

Задействованные в Карелии соединения финской армии 18 марта 1918 года заняли Ухту, где было объявлено о присоединении территории Беломорской (Архангельской) Карелии к Финляндии. Ещё одна часть финских вооружённых сил получила задачу захватить Петроград. Атака успеха не имела. У Красной Армии на этом направлении оказалось достаточно сил и средств. В начале мая граница здесь стабилизировалась.

15 мая 18-го финское правительство официально объявило войну РСФСР. Для управления захваченными территориями южной Карелии было создано региональное Олонецкое правительство. Тем временем хорошо информированный Маннергейм осознал бесперспективность дальнейшей ориентации на Германию ввиду её безнадёжного военного положения, и стал налаживать контакты со странами Антанты. Германские власти об этом узнали, и были очень недовольны предательским поведением Маннергейма. С учётом того, что на территории Финляндии находился значительный воинский контингент Германии, барону ничего не оставалось, как подать в отставку 31 мая 18-го и на время затаиться. Немецкие солдаты покинули Суоми 11 декабря 1918 года.

Отставка пошла Маннергейму на пользу. В конце 1918 года в Хельсинки было сформировано новое проантантское правительство, которое он возглавил. Теперь Финляндия почему-то оказалась в стане стран-победителей, и на этом основании делегация Суоми на конференции в Версале (февраль 1919 года) предъявила права на всю Карелию и Кольский полуостров.

Отбить непомерные финские притязания можно было только на поле боя. Возглавляемый В.И.Лениным Совет обороны 2 мая 1919 года объявил Петроградскую, Олонецкую и Череповецкую губернии на осадном положении. На Северо-западе была проведена всеобщая мобилизация. Результаты проведённой работы проявились 23 февраля 1920 года, когда части Красной Армии перешли в наступление на всём протяжении Мурманской железной дороги. Ещё через месяц была освобождена вся область Печенги и Заполярья (Петсамо) вплоть до норвежской границы.

После того, как Красная Армия 21 июля 20-го освободила всю Карелию, финны запросили мирные переговоры. Правительство РСФСР было весьма заинтересовано в мире на советско-финляндском фронте, так как Советской России приходилось отбивать вражеские атаки одновременно на нескольких фронтах. Поэтому мирные переговоры начались и продолжались несколько месяцев.

Окончилась Первая советско-финляндская война 14 октября 1920 года, когда в Тарту (Эстония) был подписан мирный договор, зафиксировавший некоторые территориальные уступки со стороны РСФСР. Речь идёт о передаче в состав Финляндии района Петсамо и западных частей полуостровов Рыбачий и Средний. Мир с соседом взамен на небольшие территориальные уступки – это та реальность, которую нельзя было избежать.

Гордые финны не успокоились, а укрепляли свои вооружённые силы, ожидая подходящего момента для нанесения нового удара. Финское общество не могло смириться с отсутствием приобретений в Восточной Карелии. 6 ноября 1921 года финские войска снова вторглись на российскую территорию. Началась Вторая советско-финляндская война. Опять потребовалась мобилизация коммунистов и беспартийных для создания сил, способных нанести контрудар. План операции по разгрому противника разработал и осуществил главком РККА С.С.Каменев.

Вторая война с финнами закончилась 17 февраля 1922 года изгнанием противника туда, откуда он пришёл. Новый мирный договор решили не заключать в связи с локальным характером вооружённого конфликта. Вместо него 21 марта 1922 года в Москве было подписано «Соглашение между правительствами РСФСР и Финляндии о принятии мер по обеспечении неприкосновенности советско-финляндской границы». Тартуский мирный договор продолжил своё действие.

Итак, молодая Финляндская республика отнюдь не была миролюбивым государством: почти сразу после создания она приступила к захвату части территории исторической России. Кое-что в этом направлении ей удалось достичь, но повторная попытка в 1921 году оторвать от РСФСР хотя бы небольшую часть Восточной Карелии была отбита.

Для большинства финнов стало очевидно, что Маннергейм со своей задачей не справился. Такое общественное настроение выразилось в том, что барон проиграл президентские выборы и в расстроенных чувствах временно покинул страну, решив поднять свой престиж в ведущих странах Запада.

В Париже и Лондоне Маннергейма принимали благосклонно. В нём видели своего человека, крупного военно-политического деятеля, способного на крупное карьерное возвышение. Так и случилось. Не без советов западных руководителей, Маннергейм после возвращения в Финляндию в 1931 году был назначен главой Комитета обороны. Ему в 1933 году было присвоено маршальское звание.

К этому времени в голове Маннергейма созрел план того, как добиться победы в новой войне с СССР, и реализовать то, чего не удалось добиться в ходе двух предыдущих финско-советских войн. Пришлось проанализировать и причины собственных ошибок и неудач, а также обобщить мировой опыт ведения войн.

В наибольшей степени Маннергейма заинтересовал опыт Первой мировой войны и её конечные итоги. Тогда Германия не вела боевые действия на своей территории. Можно сказать, что вражеские солдаты не топтали её землю, но, тем не менее, Германия проиграла войну и признала своё поражение вследствие истощения её людских и материальных резервов. После этого наступила расплата.

Вывод: победу над противником можно одержать, не заходя на его территорию. С другой стороны, Финляндия терпела поражение от России всякий раз, когда бои велись на российской территории. Пусть тогда СССР как бы сыграет роль Германии, а Финляндия станет тем государством, которое после тщательной подготовки разгромит большевистские войска на своей территории.

Маннергейма вдохновлял пример польского маршала Пилсудского, который измотал войска Красной Армии в оборонительных боях на своей территории, а затем перешёл в победное контрнаступление. В результате, по Рижскому мирному договору Советская Россия вынуждена была передать Польше обширные земли Западной Украины и Западной Белоруссии, да ещё выплатить ей контрибуцию в размере нескольких миллионов золотых рублей.

Маннергейму очень хотелось стать финским Пилсудским. Если всё пойдёт по плану, то его имя будет золотыми буквами вписано в историю Великой Финляндии, в границы которой войдут территории расселения финно-угорских народов, проживающих пока в пределах Советской России.

Хитроумный план Маннергейма был хорошо продуман и основательно детализирован. Вначале путём провокации с человеческими жертвами следовало вынудить советское руководство направить свои войска на финскую территорию. В этом случае симпатии мирового сообщества (а также военная и другая поддержка) окажутся на стороне маленькой Суоми, из-за всех сил отражающей агрессию большевистской России.

Очень скоро наступающие части Красной Армии неожиданно для себя попадут в огневую ловушку (капкан), организованную по принципу непреодолимой обороны. Нарастающие день ото дня потери личного состава убитыми и ранеными будут так велики, а надежды на успех так малы, что всё это приведёт к недовольству и волнениям внутри СССР. Добавьте к этому возмущение и протесты во всём мире агрессивными действиями советских властей. Все эти факторы приведут к тому, что правительству Советского Союза не останется иного выбора, кроме как запросить переговоры о мире.

Вот теперь агрессору придётся сполна платить за каждого убитого и раненого финского солдата, а также компенсировать все убытки, вызванные военными действиями. Платить придётся значительной частью российской территории и золотым запасом из хранилищ Государственного банка СССР.

По замыслу Маннергейма, основа непреодолимой обороны уже создана, хотя ещё не доведена до необходимого уровня. Речь идёт о комплексе оборонительных сооружений, перекрывающих весь Кольский полуостров от Финского залива до Ладожского озера. С декабря 1939 года во всём мире этот оборонительный рубеж станут назвать Линией Маннергейма.

Название такое не совсем справедливое, принимая во внимание, что большая часть этой оборонительной полосы была создана, начиная с 1920 года, под руководством и при участии начальника финского генштаба генерал-майора Оскара Энкеля – бывшего полковника русской императорской армии. Тогда было построено 168 бетонных и железобетонных сооружений (долговременных огневых точек, ДОТов), названных Линией Энкеля.

В июле 31-го Маннергейм был назначен главой Государственного комитета обороны Финляндии. Теперь под его руководством находились и формирования регулярной армии, и шюцкор (отряды самообороны). Также на постоянной основе Маннергейм стал заниматься модернизацией и расширением Линии Энкеля. Для увеличения глубины обороны и с целью предотвращения проникновения неприятельских сапёров в тыл, промежутки между ДОТами стали заполнять менее дорогими деревоземляными огневыми точками (ДЗОТами).

В 1937 году правительство Финляндии по инициативе Маннергейма выделило крупные ассигнования на усовершенствование Линии Энкеля. Именно тогда были построены двухамбразурные ДОТы с обширным подземным хозяйством. Их планировалось использовать в качестве главных центров обороны.

В качестве вооружения использовались пулемёты, а также противопехотные и противотанковые орудия. Все искусственные сооружения эффективно вписывались в существующий ландшафт местности, изобилующий множеством каменных гряд, лесных массивов и водоёмов. Серьёзное внимание уделялось постановке противотанковых заграждений в виде рвов, эскарпов и надолбов.

Продумал Маннергейм и условия ведения войны. Неприятным «сюрпризом» для Советского правительства станет необходимость проведения боевых действий в условиях суровой финской зимы. Неподготовленность к экстремальным условиям сразу даст огромное преимущество обороняющейся стороне. Финские солдаты будут находиться в тёплых подземных укрытиях, а подразделения РККА вынуждены будут, преодолевая снежные заносы, ходить в атаки под мощным пулемётно-артиллерийским огнём. Сигнала о повторной атаке придётся ждать на морозе, лёжа в снегу. В таких условиях убыль личного состава вследствие обморожения и переохлаждения станет неизбежной.

Выбор Маннергеймом зимнего времени для ведения войны имел ещё одно обоснование. В тёплое время года войска Советского Союза, имея огромное количество закалённых в боях кавалерийских полков и большое число танков, могли бы зайти на территорию его страны одновременно с нескольких удобных направлений. После этого война закончилась бы победой СССР уже через несколько недель. План же финского полководца практически обнулял участие в войне кавалерии и сводил к минимуму перевес в танках. В итоге, войскам РККА придётся без других вариантов штурмовать прекрасно подготовленные финские укрепления на Кольском полуострове.

Сторонники теории, согласно которой сталинский Советский Союз напал на маленькую миролюбивую Финляндию, никаких других доводов принимать во внимание не желают. Им изначально всё ясно. Дескать, всем известно, что правительство СССР с целью обезопасить Ленинград с весны 1938 года вело переговоры с северным соседом относительно делимитации границ. За уступку Финляндией части своей территории предлагалась в три раза большая территория в Восточной Карелии. Поскольку финская сторона положительного ответа не давала, то Сталин, мол, решил добиться желаемого результата, развязав войну с финским соседом.

Да, переговоры с финской стороной действительно велись, но у Сталина не было срочной необходимости проводить против Финляндии зимнюю военную компанию, так как прямая военная угроза со стороны соседнего государства не исходила. В политическом плане всё было урегулировано: до 1944 года действовал Пакт о ненападении между СССР и Финляндской республикой. Переговоры о новой границе не прерывались, поэтому каждая из сторон имела право предложить более подходящие условия для сделки.

Что касается военного аспекта, то советская разведка точно знала, что в финской армии нет достаточного количества танков и самолётов для проведения наступательной операции. Об оборонительных возможностях финских вооружённых сил в Москве почти ничего не знали, поскольку перед Генштабом и внешней разведкой такие задачи никто не ставил, чтобы не отрывать от более актуальных дел.

Было известно, что в Финляндии работают приглашённые военные специалисты из Франции и Британии, но такого рода приглашения считались обычным делом, и не пользовались особым вниманием спецслужб. Более того, само наличие таких советников являлось гарантией того, что в стране нет германского влияния, поскольку Британия и Франция находились в состоянии войны с Третьим рейхом.

Осень 1939 года подходила к концу, и милитаристские круги Финляндии во главе с маршалом Маннергеймом решили, что пришла пора действовать. 25 ноября 39-го финская артиллерия обстреляла приграничную советскую территорию. Обстрел длился 20 минут и имел целью пограничный пост, расположенный в 800 метрах от линии разграничения. В результате неожиданного арт-огня четыре наших пограничника были убиты и ещё восемь ранены. Нарком Л.П.Берия, в чьём ведении находились Пограничные войска НКВД СССР, немедленно доложил о ЧП руководству страны.

26 ноября, вручая ноту протеста финскому послу, наркоминдел В.М.Молотов заметил, что война не началась только потому, что пограничники выполняли приказ не отвечать на провокации, чтобы не нарушить Пакт о ненападении. Нашёл, чем напугать! Финская сторона жаждала войны, мечтала о войне. Мир ей был не нужен.

В.М.Молотов искренне верил, что произошла трагическая ошибка на низовом уровне, которую можно загладить при соответствующей реакции из Хельсинки. Ответ финского правительства пришёл в Москву на следующий день, то есть 27 ноября. Смысл его состоял в утверждении, что обстрел пограничников выполнила артиллерия на советской стороне, то есть 20 минут били по своим.

Руководство в Кремле было в шоке. Финны отлично знали, что Пограничные войска не имеют на вооружении артиллерию. В целом содержание документа представляло собой смесь лжи, беспардонной наглости и изощрённого издевательства. Стало очевидно, что соседняя страна не заинтересована в мире. Так оно и было. «Финские ястребы» стремились в максимальной степени разозлить советских руководителей и настроить их на воинственный лад.

28 ноября 1939 года Советское правительство денонсировало советско-финляндский Пакт о ненападении. 30 ноября войска 7-й общевойсковой армии пересекли финскую границу. В тот же день президент К.Каллио объявил войну Советскому Союзу. Маннергейм и его единомышленники были довольны. Всё идёт по плану. Капкан взведён. Добро пожаловать в ад!

Почти весь Западный мир желал победы Финляндии. Нетрудно заметить, что тезис о том, что по какой-то странной привычке Россия время от времени обстреливает собственную территорию и открывает огонь по своим же гражданам, не такой уж новый и оригинальный. Западный мир давно и сразу признал этот тезис истинным, считая ненужными всяческие расследования и доказательства вины. Россия всегда виновата, больше некому.

Большинство людей на Западе и некоторые граждане РФ до сих пор утверждают, что пограничный инцидент организовал Сталин, чтобы иметь повод для нападения на Финляндию. Если это действительно так, то признаки предвоенной подготовки должны найти своё отражение в «Журнале регистрации», в котором секретариат Сталина фиксировал всех лиц, с которыми вождь встречался и беседовал в своей приёмной в Кремле.

Естественно, что для военного планирования Сталин обязан был часто встречаться с наркомом обороны и начальником Генштаба. А также с военачальниками из числа тех, кого предполагалось задействовать на театре военных действий. Такое «шило» в мешке не утаишь. Посмотрим, что было на самом деле.

Открываем календарь за 1939 год и видим, что обстрел и гибель наших пограничников пришлись на субботу 25 ноября. В то время в СССР был единый день отдыха – воскресенье. Сталин придерживался твёрдого правила, согласно которому ответственные работники, находящиеся на госслужбе (к ним он причислял и самого себя), обязаны восстанавливать свои силы именно в этот день. Исходя из этих соображений, Сталин не проводил приём в субботние дни, чтобы не обременять посетителей своими поручениями. Поэтому высокопоставленные руководители в субботу раньше обычного времени разъезжались по домам, чтобы в кругу семьи обсудить планы на воскресный отдых.

Трагический инцидент на советско-финляндской границе поломал все планы: пропали часть субботы и всё воскресенье. Теперь понятно, что если бы советская сторона заранее планировала нападение на Финляндию, то соответствующие действия начали бы в начале недели. Тогда и голова будет посвежей, и тело восстановится после недельной усталости.

После того, как в Москву по линии НКВД поступила информация о событиях на Карельском перешейке, Сталин вынужден был собрать совещание в субботу 25 ноября. Это было совещание с политической повесткой дня, поэтому военных руководителей (кроме наркома Ворошилова-члена Политбюро) не приглашали. Прежде чем ставить военным конкретные задачи, требовалось на уровне Политбюро ЦК решить, как реагировать на безобразную финскую выходку.

Нетрудно догадаться, что основная работа велась вокруг содержания ноты протеста, которую следовало направить в Хельсинки. В обсуждении и составлении текста до 1:30 следующего дня работали: Сталин, Молотов, Ворошилов, Микоян, Каганович, Андреев, Берия. На два часа (с 22:10 до 0:15) к партийным руководителям присоединился Куусинен – ведущий переговорщик по вопросу делимитации советско-финляндской границы. Ранее он неоднократно информировал Сталина о ходе переговоров.

Во время воскресного совещания 26 ноября преобладала военная повестка. Первым к Сталину в 15::20 зашёл авиаконструктор Яковлев (он же – замнаркома авиационной промышленности). С 17:20 до 19:20 в совещании участвовали: нарком обороны Ворошилов с начальником Генштаба Шапошниковым, командующий войсками КОВО Тимошенко, командующий войсками и член Военного совета БОВО Ковалёв и Сусайков, командующий 1-й Отдельной армией на Дальнем Востоке Штерн.

27 ноября Правительство СССР получило из Хельсинки ответное послание на свою ноту от 26.11.39. Издевательски наглый смысл и стиль послания не оставляли шансов на мир. Руководители Советского Союза тогда не могли знать, что финская сторона очень расчётливо провоцировала советскую сторону исключительно на военный ответ. Всякий другой ответ означал бы для финских милитаристов полный крах всех их планов и дорогостоящих военных приготовлений.

А в случае войны, СССР будет признан агрессором, что даст финскому государству огромное моральное преимущество. Весь мир станет свидетелем того, как небольшая страна даст сокрушительный отпор могущественной державе. Все будут «болеть» за финнов. Более того, не все будут просто «болеть». Такие страны, как Британия, Франция и Швеция в ещё большей степени увеличат поставки в Финляндию вооружения, боеприпасов и военной техники. Советский Союз вынужден будет признать своё поражение, и подпишет позорный мирный договор.

26 ноября у советских руководителей ещё оставалась надежда на мирное урегулирование, но теперь всё изменилось. 27 ноября в сталинской приёмной царила атмосфера неизбежного военного противостояния. Работа началась с прибытием членов Политбюро Молотова, Микояна и Жданова. Прибытие последнего было и ожидаемым, и необходимым: во-первых, Жданов — партийный руководитель Ленинграда и области, и, во-вторых, он – член Военного совета Ленинградского военного округа.

В связи с переходом отраслей народного хозяйства на рельсы военного времени, среди приглашённых на этот раз преобладали руководители промышленности. Конкретно присутствовали: Михаил Каганович (брат члена Политбюро Лазаря Кагановича) – нарком авиационной промышленности вместе со своим заместителем Яковлевым; Тевосян — нарком судостроительной промышленности вместе со своим первым заместителем Носенко; Ванников – нарком оборонной промышленности; Рябиков – парторг ЦК ВКП(б) на Ленинградском заводе «Большевик».

Среди приглашённых значился и человек по фамилии Жуков. На всякий случай решил уточнить. Оказалось, что это – не Г.К.Жуков, а И.П.Жуков – нарком местной промышленности РСФСР. Появление этого наркома ещё раз подтверждало тот факт, что ни Сталин, ни кто-либо другой к зимней войне не готовился. Враги её навязали, используя для достижения своих целей максимально неблагоприятные условия для советской стороны.

Неожиданно острым оказался транспортный вопрос. Глубокий снег делал невозможным использование гужевого и автомобильного транспорта. Исходя из этого ограничения, местная промышленность должна принять срочный заказ на изготовление саней и волокуш для перевозки личного состава, техники, боеприпасов, продовольствия. Буксировать санные поезда и волокуши можно при помощи тракторов и лёгких танков.

Также нельзя было игнорировать вопрос надлежащей экипировки войск с учётом экстремальных климатических, природных и погодных условий на театре военных действий. Местная промышленность должна срочно наладить выпуск тёплой верхней одежды, валенок, теплого белья, маскировочных халатов и т.п. Сталин ясно дал понять всем присутствующим, что нет другого выбора, как вступать в войну, которую в СССР никто не ждал и не желал.

Среди лиц командного состава также присутствовали: Лактионов – начальник ВВС РККА; Мельников – начальник Управления военно-химической защиты; Савченко – замначальника Главного артуправления; Фролов – командарм-14; Мушнов – ответственный за артиллерийскую оборону морского побережья.

После того, как большую часть приглашённых отпустили, состоялась вторая часть совещания, в которой к членам Политбюро присоединился Берия, а также: Мерецков – командующий войсками Ленинградского военного округа и начальник ГПУ Мехлис. Кратковременно для получения информации привлеклись Куусинен и Елисеев – резидент НКВД, работавший под прикрытием в советском посольстве в Хельсинки.

Если у некоторых лиц руководящего состава, возможно, имелись надежды на быстрое и победное завершение предстоящей военной компании, то подобные иллюзии не разделяли ни нарком Ворошилов, ни начальник Генштаба Шапошников. Они, как никто другой, знали, что вооружённые силы к войне не готовы. Ни в Генштабе, ни в штабе Ленинградского военного округа не было никаких планов вторжения в Финляндию.

Разумеется, какие-то общие сведения о Линии Энкеля-Маннергейма имелись, но информации о том, что там успели сделать за последние два года, не было. Обязанность Генштаба, в частности, состояла в том, чтобы снабдить топографическими картами штабы действующих на финском направлении войск, но и с этим делом имелись проблемы. И дело даже не в том, что имеющиеся карты значительно устарели, а в том, что они в принципе были бесполезны. Причина – «снежный камуфляж», из-за которого нельзя было понять, где дороги, а где рвы и болота. Все зрительные ориентиры пропали. Хорошо финнам, которые действовали на своей территории и без карт знали, где и что у них находится. Следует по справедливости признать, что Маннергейм ничего не упустил, всё (или почти всё) предусмотрел.

К.А.Мерецков рассказывает о первых днях военной компании: «Отступая, финны эвакуировали всё мирное население, перебили и угнали домашний скот, опустошили оставленные места. То тут, то там валялись в селениях и на дорогах брошенные как бы впопыхах велосипеды, чемоданы, патефоны, часы, бумажники, портсигары, радиоприемники. Стоило слегка сдвинуть предметы с места, как раздавался взрыв.

Но и там, где, казалось, ничего не было, идти было опасно. Лестницы и пороги домов, колодцы, пни, корни деревьев, лесные просеки и опушки, обочины дорог буквально были усеяны минами. Армия несла потери. Бойцы боялись идти вперёд. Необходимо было срочно найти метод борьбы с минами, иначе могла сорваться операция. Между тем, никакими эффективными средствами против них мы не располагали и к преодолению подобных заграждений были неподготовленными».

Для решения минной проблемы А.А.Жданов собрал группу ленинградских учёных и инженеров, перед которой поставил задачу в течение одних суток сконструировать (фактически – изобрести) миноискатель. Мерецков продолжает:

«Уже на следующий день первый образец миноискателя был готов. Его испытали, одобрили и пустили в поточное производство. Перед наступающими частями ставили густой цепочкой сапёров с миноискателями. Они обшаривали каждый метр местности и, как только раздавалось гудение в наушниках, сигналили, после чего мину взрывали. Эта процедура сильно замедляла продвижение. Зато имелась гарантия безопасности, и войска смело пошли вперёд, преодолевая сугробы и снежные заносы при 45-градусном морозе, ледяном, обжигающем ветре и непрерывно борясь с «кукушками» — засевшими в нашем тылу на высоких деревьях финскими снайперами».

По свидетельству Мерецкова «к 12 декабря была преодолена полоса обеспечения, прикрывающая главную полосу линии Маннергейма. После короткой разведки боем войска пытались прорвать её с ходу, но не сумели этого сделать». Короче говоря, войска 7-й армии упёрлись в Линию Маннергейма, и дальнейшее продвижение полностью застопорилось.

Между тем, 14 декабря 39-го Советский Союз был исключён из Лиги Наций за агрессию против Финляндской республики. Это был сигнал для включения на полную мощность антисоветской пропаганды. Лица, симпатизирующие СССР, которых на Западе также было немало, ждали новостей об успешном продвижении Красной Армии, но таких новостей не поступало. К.А.Мерецков анализирует причины:

«Отсутствие опыта и средств по прорыву укреплений такого рода дало себя знать. Ни с чем подобным мы раньше не сталкивались. Обнаружилось, что оборона противника не была подавлена. Доты молчали, а когда наши танки устремлялись вперёд, они открывали огонь и подбивали их из орудий с бортов и сзади, пулемётами же отсекали пехоту, и атака срывалась. Танки того времени, не имея мощного орудия, не могли сами подавить доты и в лучшем случае закрывали их амбразуры своим корпусом. Выяснилось также, что нельзя начинать атаку издали: требовалось, несмотря на глубокий снег, приблизиться к дотам в исходное положение для атаки. Из-за малого количества проходов в инженерных заграждениях танки скучивались, становясь хорошей мишенью.

Слабая оснащённость полевыми радиостанциями не позволяла командирам поддерживать оперативную связь. Поэтому различные рода войск плохо взаимодействовали. Не хватало специальных штурмовых групп для борьбы с дотами и дзотами. Авиация бомбила только глубину обороны противника, мало помогая войскам, преодолевавшим заграждения.

И всё же больше всего досаждали доты. Бьём по ним, бьём, а разрушить не можем, так как снаряды не пробивают их. Сталин сердился: почему не продвигаемся? Неэффективные военные действия, подчёркивал он, могут сказаться на нашей политике. На нас смотрит весь мир. Авторитет Красной Армии – это гарантия безопасности СССР. Если застрянем надолго перед таким слабым противником, то тем самым стимулируем антисоветские усилия империалистических кругов».

Хорошие новости приходили в Москву только с северного театра военных действий. Здесь в первые дни декабря войска 14-й армии (командарм В.А.Фролов), действующие совместно с пограничниками, полностью взяли под контроль стратегически важные полуострова Средний и Рыбачий. Тогда же была захвачена прибрежная часть района Петсамо вместе с морским портом Печенга, через который осуществлялся вывоз никелевой руды. Финляндия потеряла выход в Баренцево море.

Можно также отметить успехи моряков Балтийского флота (комфлота В.Ф.Трибуц), которые в тот же период времени овладели пятью островами в Финском заливе. В числе этих освобождённых значился и остров Гогланд, который по Тартускому мирному договору отошёл к Финляндии.

В качестве реакции на неудачи наших войск на Карельском перешейке последовали перемещения в командном составе. С 26 декабря 39-го 7-ю армию вместо М.П.Ковалёва возглавил К.А.Мерецков. В начале 1940 года был создан Северо-Западный фронт под командованием С.К.Тимошенко. Ширину фронта 7-й армии уменьшили, нацелив её в перспективе на взятие Выборга. Справа от 7-й армии сосредоточили войска 13-й армии. Её возглавил известный артиллерийский специалист комкор В.Д.Грендаль.

Весь январь 1940 года прошёл в поисках секрета «финского капкана», для чего осуществлялись разведки боем. Пришлось признать, что привычные в войсках полковые и дивизионные пушки калибра 76 миллиметров, не способны нанести какой-либо вред финским ДОТам. Комфронта Тимошенко постоянно требовал всё больше орудий и лучших специалистов по артиллерийскому делу.

Комбриг Н.Д.Яковлев с 1939 года служил в КОВО в должности начальника артиллерии округа. Он вспоминает, что «по требованию Генерального штаба на Карельский перешеек из нашего округа убыло несколько артиллерийских полков РГК, в том числе 137-й полк, вооружённый 203-мм гаубицами. По распоряжению центра было направлено и немало транспортов с боеприпасами».

«В это время С.К.Тимошенко, ставший с января 1940 года командующим только что созданным Северо-Западным фронтом, с разрешения наркома обороны вызвал меня к себе в Ленинград, где тогда находился штаб фронта. Но по пути мне надлежало ещё остановиться в Москве, чтобы представиться Народному комиссару обороны СССР».

«Когда я вошёл в кабинет, Ворошилов, к моему удивлению, поднялся, вышел из-за письменного стола и пошёл мне навстречу. Остановившись на середине кабинета, я представился. Крепко пожав мне руку, Климент Ефремович предложил сесть и сам устроился в кресле напротив. И сразу же перешёл к деловому разговору. Сказал, что на Карельском перешейке сейчас находятся едва ли не все старшие начальники РККА, в том числе Н.Н.Воронов, В.Д.Грендаль и А.К.Сивков, поэтому ему не совсем понятно, зачем С.К.Тимошенко требует ещё и меня.

— Исходя из этого, — заявил нарком, — я разрешаю вам, товарищ Яковлев, пробыть на фронте всего лишь пять суток. Затем возвращайтесь к себе в Киев.
Неожиданно для меня, в общем-то знакомого наркому лишь по анкетным данным человека, Ворошилов вдруг перешёл к довольно откровенной беседе и заявил, что советско-финляндская война оказалась более трудной, чем предполагали и утверждали кое-кто из крупных начальников, в том числе и командование Ленинградского военного округа. Наши войска дерутся с сильным противником, умело укрепившим своё предполье и создавшим такую мощную оборонительную линию, как линия Маннергейма. Но всё же, ещё раз подчеркнул К.Е.Ворошилов, главные испытания ждут нас на западе со стороны фашистской Германии».

Во время своего кратковременного пребывания в районе боевых действий Яковлев обратил внимание на низкую эффективность артиллерии. И это при том, что в войсках находилось большое количество орудий большой и сверхбольшой (особой) мощности. Однако все эти уникальные орудия вели огонь по площадям без разведки и без корректировки огня, иногда – ночью. Расход боеприпасов измерялся десятками вагонов, а ДОТы как стояли, так и стоят.

Пришло время противопоставить финской хитрости русскую смекалку. Следовало научиться бить из мощных пушек не по площадям, а прямой наводкой по ДОТам. Только так их можно было разрушить. Трудности на этом пути были немалые. Речь идёт о том, чтобы доставить тяжёлое и громоздкое орудие по глубокому снегу на расстояние прямого выстрела. Финны такую операцию пресекали, обстреливая орудийный расчёт и обслуживающую команду сразу после обнаружения попытки продвижения.

Рядовой-пулемётчик и будущий Герой Советского Союза Ашот Вагаршакович Казарьян был призван в Красную Армию в ноябре 1939 года. Служить выпало в Ленинграде. Добровольно отправился на Северо-Западный фронт. То, что видел своими глазами, и то, в чём принимал участие, нашло отражение в книге воспоминаний под названием «Присяга на всю жизнь». Ниже приводятся фрагменты из этой книги.

«К концу января ритм жизни на передовой заметно участился: роты поочерёдно отводили за вторую линию на учебное поле, занятия на котором шли и днём, и ночью. Сперва учились преодолевать проволочные заграждения, блокировать доты, метко бросать гранаты. Затем в ротах были созданы штурмовые группы, и каждая из них по элементам стала отрабатывать свои задачи. Скажем, те из красноармейцев, которым предстояло штурмовать укрепления с фронта, многократно повторяли атаки прикрытием подвижного заградительного огня, штыковой бой в траншеях.

Мой же пулемётный расчёт попал в штурмовую группу, возглавляемую командиром взвода Н.Ф.Загривиным и специализировавшуюся на блокировании дотов с тыла. Прорыв в тыл обеспечивали танки, буксировавшие специально изготовленные волокуши, на которых размещались бойцы. Командир группы в нужный момент нажимал на рычаг, трос отсоединялся, и волокуша останавливалась. Сидевшие в ней красноармейцы рассыпались цепью и устремлялись в атаку».

«Упорные предметные тренировки позволили неплохо изучить вражеские укрепления. Представлялись они так: впереди – три ряда проволочных заграждений, за ними – противотанковый ров, минное поле и четыре ряда гранитных надолб. И только потом – множество замаскированных огневых точек, в том числе долговременных. Вся местность перед укреплениями простреливалась пулемётным и артиллерийским огнём из трёх железобетонных дотов. Наши разведчики, пробиравшиеся под покровом темноты через колючую проволоку, минное поле и надолбы, докладывали, что в глубине обороны хорошо оборудованы ещё две достаточно мощные линии. Иногда в сердце закрадывалась тревога: сможем ли пробиться через столь мощные укрепления?».

«В одну из ночей нас разбудила небывалой интенсивности канонада на участке обороны соседей. Все бросились в свои боевые ячейки. Я со вторым номером Семёном Титаренко залёг у пулемёта. Но тут по цепочке последовали команды: «Не стрелять!», «Не шуметь!».

Мы затаились, стараясь понять, что происходит. А враг, наоборот, разбушевался вовсю – бил и бил по соседям. Как потом выяснилось, под этот шум и гам тягач подтащил к передовой окрашенное в белый цвет 152-миллиметровое орудие. Его так умело замаскировали среди заснеженных кустов неподалёку от наших окопов, что не только противник, но и мы не заметили буквально под боком этой махины.

Утром соседняя рота предприняла разведку боем. Враг огрызался огнём из всех видов оружия. Тут то и подала голос наша «соседка». От её мощного выстрела я невольно вздрогнул. А на снегу около ближнего к нам дота появились одна за другой огромные воронки. Недолёт! Ещё недолёт! Теперь перелёт! Наконец над дотом вспухло буроватое облако пыли – есть попадание в бетон! Массивный, казавшийся несокрушимо монолитным стальной колпак как-то странно подпрыгнул и завалился набок. Над бывшим дотом заклубился чёрный дым.

«Ура!» загремело над нашими окопами. А противник, очевидно, был настолько ошеломлён, что обнаружил позицию дерзкого орудия и обрушил град снарядов и мин, когда его уже подцепили к тягачу и, прикрывая дымовой завесой, отвели в тыл. Впрочем, двое из артиллерийского расчёта были всё же ранены».

К.А.Мерецков вспоминает: «К началу февраля мы наконец-то располагали картами со схемой вражеской обороны. Теперь можно было составить реальный план её прорыва. Этот план я докладывал И.В.Сталину, вызвавшему нас со Ждановым. Присутствовали Молотов, Ворошилов, Тимошенко, Воронов и Грендаль. Предложенный план был утверждён».

«»Мощная артиллерийская подготовка 11 февраля 1940 года ознаменовала начало второго этапа компании. Через шесть дней отчаянное сопротивление финнов на главной полосе обороны было преодолено, причём отлично зарекомендовала себя 123-я стрелковая дивизия полковника Ф.Ф.Алябушева. Глубиной в восемь километров, эта полоса включала в себя свыше 20 узлов сопротивления: более 200 дотов и около тысячи дзотов. В среднем на километр фронта приходилось по два дота и пять дзотов, соединённых траншеями, защищённых инженерными сооружениями, различными препятствиями и связанных системой флангового и косоприцельного огня, а на важных направлениях в межозёрных и болотных дефиле их плотность возрастала в несколько раз.

Прорвав главную полосу, мы преодолевали на протяжении нескольких километров отсечные позиции, за которыми наткнулись на новую оборонительную полосу, а авиация показала, что восемью километрами далее лежит ещё третья полоса. На их преодоление ушло две недели. Но и этим дело не закончилось. Перед Выборгом оказался укреплённый район двухполосного типа, рассчитанный на круговую оборону, а разведка донесла, что он связан каналом с озером Сайма. Начался март. Промедлим – и финны затопят весь участок».

«Заработала прямой наводкой артиллерия. Буквально продираясь сквозь вражескую оборону, 7-я армия шла к Выборгу. Через несколько дней мне позвонил Сталин и поставил задачу взять этот город в течение двух-трёх дней: линия Маннергейма осталась позади; Ленинград далеко, ему теперь не угрожают; многого мы от финнов не хотим, но для заключения мирного договора необходимо, чтобы противник убедился, что дорога на Хельсинки открыта, поэтому падение Выборга явится для финнов последним тревожным сигналом, а затяжка войны позволит французам и шведам прислать подкрепления, и вместо войны с одним государством мы ввяжемся в борьбу с коалицией.

Как раз во время телефонного разговора начался штурм Выборга, закончившийся его взятием. Дорога на Хельсинки была теперь открыта. Убедившись в безнадёжности сопротивления, правительство Финляндии начало переговоры. 12 марта состоялось утверждение мирного договора, а в 12 часов дня 13-го марта военные действия прекратились».

Правительства Британии и Франции убеждали правящие круги Финляндии быстро не сдаваться. Дескать, формируется и готовится к отправке 150-тысячный экспедиционный корпус. Решающей, однако, стала позиция соседней Швеции, которая ранее оказывала Финляндии существенную помощь. В Стокгольме понимали, что с падением Выборга нет серьёзных препятствий к тому, чтобы Красная Армия захватила Хельсинки и ввела в стране оккупационный режим. Тогда огромные шведские капиталы, вложенные в финляндскую экономику, пойдут на оплату репараций в пользу СССР. Допустить такое было нельзя.

Итак, Красная Армия сломала «финский капкан», а организатор, поджигатель и руководитель войны маршал Маннергейм не заслужил ни лавры победителя, ни славы великого собирателя финно-угорских земель. Казалось бы, всё развивалось по плану, и первая половина Зимней войны сложилась в пользу финнов, но вскоре всё пошло не так. В чём причина? Где скрывались ошибки или просчёты маршала Маннергейма?

Во-первых, ошибка заключалась в недооценке стойкости и мужества бойцов, командиров и политработников РККА, воевавших в самых неблагоприятных условиях. Первоначальные невзгоды и неудачи не сломили дух красноармейцев, не подорвали их веру в неизбежную победу.

Просчёт заключался также в типичном для человека Западной цивилизации принижении промышленного и военного потенциала Советского Союза. И военные советники Маннергейма, и он сам пребывали в полной уверенности в том, что на вооружении РККА нет полевой артиллерии большой и сверхбольшой мощности, способной громить неприступные ДОТы.

Более того, был сделан обнадёживающий вывод о том, что в сухопутных войсках России вообще не осталось даже «трёхдюймовок» — простых орудий калибра 76 мм. Вывод такой был сделан на основе недавних наблюдений за действиями РККА во время Польского освободительного похода. По свидетельству А.И.Ерёменко, войскам тогда строго запрещалось применять артиллерию. Вот почему заинтересованные наблюдатели не зафиксировали наличие пушек в рядах пехоты и кавалерии. А раз нет простых орудий, то каким образом в отсталой коммунистической России могут появиться технологически сложные артсистемы высокой и сверхвысокой мощности?!

Между тем, под руководством замечательного оружейника Фёдора Фёдоровича Петрова в СССР была создана линейка тяжелых артсистем (пушек и гаубиц). Сталин лично следил за тем, чтобы перспективные образцы принимались на вооружение и запускались в серию уже в 1938 году. Специально под эти новые и мощные артсистемы стали формироваться артполки Резерва Главного Командования (РГК), которые и сыграли свою выдающуюся роль на Карельском перешейке. Но произошло это не сразу. Потребовалось некоторое время, чтобы надлежащим образом организовать всю эту мощь, наладить дисциплину и взаимодействие родов войск, после чего довести войну до победы.

По условиям Московского мирного договора весь Кольский перешеек с городами Выборг и Сортавала, ряд островов в Финском заливе, полуострова Средний и Рыбачий отходили к СССР. Это же касалось всего прибрежья Ладожского озера. Полуостров Ханко финны отдавали Советскому Союзу в аренду на 30 лет под военно-морскую базу.

Район Петсамо решено было оставить финнам. Это была большая уступка с советской стороны. Видимо, пошли навстречу пожеланиям Финляндии сохранить единственный выход к Баренцеву морю. Оговорили только беспрепятственный советский транзит в Норвегию и обратно.

Западная пропаганда и её агенты в нашей стране учат россиян стыдиться Зимней войны с Финляндией, изображая её, как войну захватническую, несправедливую. Дескать, во всём виноват Сталин и его агрессивные устремления, а свободолюбивая Финляндия сопротивлялась, как могла, но не устояла перед более сильным противником.

На самом деле, нам нечего стыдиться: не мы инициировали эту войну, а те, которые готовили для Красной Армии смертельную ловушку (капкан). Как известно, в случае межгосударственного вооружённого конфликта агрессором считается та сторона, которая нанесла первый удар, а не та, которая вынуждена была ответить.

Первый удар нанесла финская сторона, тогда погибли и получили ранения наши пограничники. Если бы война заранее планировалась, то советская сторона немедленно нанесла бы мощный ответный удар, но этого не произошло. Более того, Советское правительство готово было урегулировать конфликт дипломатическим путём. От финского правительства требовалось лишь признать обстрел нашей территории трагическим недоразумением, несчастным случаем. Однако дипломатический путь был отвергнут, поскольку финны успели хорошо подготовиться к предстоящей войне.

В течение нескольких недель или месяцев финские власти скрытно эвакуировали вглубь страны население, привели в негодность жилища и колодцы, после чего отходящие сапёрные подразделения изощрённым образом нашпиговали оставляемую территорию просто минами, минами-ловушками и минами-сюрпризами. Естественно, что работа эта проводилась заблаговременно и до наступления холодов и снегопадов. В спешке, в морозную стужу и при толстом снежном покрове такая деятельность невозможна.

Больше всего на свете финские власти боялись, что СССР не поддастся на провокацию, и его войска не перейдут госграницу. Тогда весной, после таяния снега придётся проводить разминирование территории, восстанавливать всё разрушенное и приведённое в негодность. Но опасения оказались напрасными: Советское правительство поступило вполне ожидаемо, объявив Финляндии войну.

Есть все основания утверждать, что в исторической перспективе Россия в форме СССР в 1939-40 гг. отбила очередную атаку русофобского Запада. С этой точки зрения вполне объяснимо, почему Финляндию поддерживали и направляли такие многовековые недруги России, как Англия, Франция и Швеция. Они вначале выпустили мелкого хищника, чтобы оценить военные возможности России. В случае успеха в дело вступили бы хищники крупные и многоопытные. Известно, что Британия готовила войну в Закавказье с целью захвата Бакинских нефтепромыслов.

Коварный и хитроумный план Маннергейма провалился. Можно считать проявлением высшей справедливости тот факт, что очередная попытка русофобского государства под названием Финляндия присвоить часть российской территории закончилась неудачей и заслуженным возмездием.