Польская компания Вермахта официально закончилась 6 октября 1939 года, когда сложили оружие последние вооружённые формирования польской армии. Всего в немецкий плен попали около 400 тысяч польских военнослужащих. Красной Армии сдались около 200 тысяч человек.

Хотя к этому времени Германия получила значительно больше того, что она потеряла по условиям Версальского мирного договора, Гитлер, тем не менее, не планировал останавливаться на достигнутом. Успех в Польше и бездействие её могучих союзников (Британии и Франции) привели его к мысли о необходимости проведения более крупной военной компании с целью покорить те страны континентальной Европы, которые враждебно или негативно относились к нацистскому режиму.

Перед большим походом на Восток нельзя было оставлять в тылу германских войск враждебные или нелояльные государства. Франция была самым опасным государством этого типа. В ноябре 39-го Гитлер потребовал от доверенных генералов составить план проведения новой военной компании. Г.Гудериан вспоминает:

«Однажды в ноябре 1939г. Манштейн попросил меня зайти к нему. Он изложил мне свои взгляды относительно наступления крупными бронетанковыми силами через Люксембург и южную часть Бельгии «на линию Мажино» у Седана с целью прорыва этого укреплённого участка, а затем и всего французского фронта. Манштейн попросил меня рассмотреть это предложение с точки зрения специалиста по бронетанковым войскам. После детального изучения карт и на основе личного знакомства с условиями местности во время первой мировой войны я смог заверить Манштейна, что планируемая им операция осуществима. Единственное условие, которое я мог поставить, было использование в этом наступлении достаточного количества танковых и моторизованных дивизий, а лучше – всех!».

Ещё до начала Французской компании, 9 апреля 1940 года немецкие войска вторглись в Данию и Норвегию. В Дании сопротивления практически не было, поэтому страна получила привилегированный статус германского протектората. С падением Дании Германия обеспечила себе полный контроль над водными путями, связывающими Северное и Балтийское моря.

Вооружённые силы Норвегии оказали сопротивление, но уже 9 и 10 апреля немцы захватили главные норвежские порты. Десант англо-французских союзников с 14 по 19 апреля пытался организовать военную поддержку, но потерпел неудачу и покинул территорию Норвегии. 24 апреля 1940 года германскими властями был учреждён Рейхскоммисариат Норвегия. Всё было подготовлено к завоеванию полного германского господства в Северной Атлантике.

Первый этап разгрома Франции начался 10 мая 1940 года. По плану «Гельб» (жёлтый) планировалось быстро захватить Люксембург, Бельгию и Нидерланды, чтобы выйти к французской границе. Дело в том, что хорошо укреплённая Линия Мажино была построена непосредственно на франко-германской границе. Что касается границы Франции с Люксембургом и Бельгией, то здесь Линия Мажино имела продолжение в сильно упрощённом варианте. Этим и воспользовались соединения Вермахта, нанеся главный удар именно на этом участке фронта, хотя отвлекающие удары проводились и на других пограничных участках фронта.

Люксембург был захвачен в первый же день немецкой атаки. 15 мая 40-го правительство Нидерландов объявило о капитуляции. Через два дня пал Брюссель – столица Бельгийского королевства. Таким образом, за неделю боёв под контроль Германии перешли две высокоразвитые европейские страны (Бельгия и Нидерланды) со всей их инфраструктурой.

Теперь по плану «Рот» (красный) боевые действия переносились на территорию Франции. Наступление здесь велось тремя группами армий. Исход войны должна была решить наиболее мощная группа армий «А» (фон Рундштедт). Здесь действовала танковая группа фон Клейста, в состав которой входили, в частности, танковые корпуса Гудериана и Гота.

Под командованием Гудериана находились три танковых дивизии, пехотный полк «Великая Германия», а также другие корпусные подразделения. Эти силы пересекли Южные Арденны и 14 мая форсировали реку Маас западнее Седана. В то же самое время танковый корпус Г.Гота совершает более трудный переход через Северные Арденны и форсирует Маас 13 мая севернее Диана.

Для французов танковый удар со стороны Арденн оказался полной неожиданностью, и фронт был прорван. 16 мая части Гудериана достигают реки Уаза, а 20 мая они выходят к побережью Па-де-Кале недалеко от Абвиля и поворачивают на север в тыл союзным армиям. Гудериан планирует окружить их, прижать к морскому побережью и уничтожить (или пленить). Однако 25 мая последовало событие, которое сам танковый военачальник характеризует, как «роковой приказ Гитлера – прекратить наступление» на порты Кале и Дюнкерк. Гудериан вспоминает:

«26 мая 10-я танковая дивизия овладела Кале … В 16 часов 45 минут англичане капитулировали. Мы захватили 20 тыс. пленных, из которых 3-4 тыс. были англичане, остальные – французы, бельгийцы и голландцы, в основной своей массе не желавшие воевать, из-за чего англичане держали их запертыми в подвалах».

«В этот день мы снова попытались продолжить наступление в направлении на Дюнкерк и замкнуть кольцо вокруг этой морской крепости. Но снова полетели приказы, требующие остановиться. И перед самым Дюнкерком мы были остановлены!». «Только 26 мая в середине дня Гитлер разрешил продолжить наступление на Дюнкерк, но было уже поздно ожидать крупного успеха!».

Вскоре Гудериана постигло ещё большее разочарование. Оказалось, что разрешение Гитлера продолжить наступление на Дюнкерк не относилось к войскам его корпуса, которым было приказано оставить занимаемые позиции вокруг Дюнкерка и приступить к решению другой поставленной задачи. Произошла передислокация войск, и честь захватить Дюнкерк была предоставлена другим соединениям. Войсковые перемещения подобного рода требуют значительного времени, которое англичане использовали на сто процентов. Были привлечены всевозможные транспортные средства, но главную роль сыграли не маломерные суда, а транспортные корабли, каждый из которых за один заход мог принять на борт и перевезти несколько сот человек.

В итоге, удалось эвакуировать в Южную Англию 224 тысячи военнослужащих. Всю военную и транспортную технику пришлось бросить, и нацистам достались богатые трофеи. Впрочем, в Британии не очень огорчались по этому поводу, поскольку удалось сохранить военные кадры. Приняли во внимание, что подготовка слаженного и боеспособного танкового экипажа стоит дороже и требует больше времени, чем выпуск одного танка в условиях массового производства. Подобный же вывод можно сделать и применительно к орудийным расчётам.

С учётом того, что британцы отделались «малой кровью», описываемые события получили в исторической литературе наименование «Чудо под Дюнкерком». На самом деле, более точным и справедливым будет другое название – «Гитлеровский подарок под Дюнкерком». Можно, конечно, не соглашаться с таким выводом, но по факту приказы Гитлера остановить успешное танковое наступление под Дюнкерком, а затем осуществить передислокацию вооружённых сил в том же районе, дали Великобритании время для эвакуации своих войск и спасли их от неминуемого разгрома.

Рационального объяснения такому поведению Гитлера нет, поэтому в ход идут различные версии. Одна такая версия приводится в Википедии. Согласно ей, Гитлер остановил наступление из опасения, что британские крейсеры и эсминцы войдут в проливы, отделяющие Францию от Южной Англии, и из своих тяжёлых орудий с больших расстояний станут безнаказанно расстреливать немецкие танки.

Указанная версия не имеет практического значения. Дело в том, что подводный флот Третьего рейха в то время считался и был по праву лучшим в мире. Уничтожить крейсер или эсминец в открытом море – задача весьма сложная, поскольку скорость хода этих надводных кораблей значительно превышает скорость движения подводной лодки. А вот потопить торпедным залпом крупногабаритный корабль – задача несложная, если корабль неподвижен или малоподвижен. Кроме того, из-за грохота орудий гидроакустики на кораблях не смогут услышать шум винтов подводной лодки, что позволит экипажу последней занять наилучшее положение для торпедной атаки.

Ещё одна версия состоит в том, что местность вокруг Дюнкерка была, дескать, малопригодна для действия танковых войск. Эту версию практическим образом опровергает сам Гудериан, войска которого 26 мая захватили и очистили от противника порт Кале, расположенный вблизи Дюнкерка и в той же ландшафтной зоне.

Истинный смысл «Гитлеровского подарка» так и останется нераскрытым, если руководствоваться аксиомой тех авторов, которые решительно называют Германию и Британию «заклятыми врагами». Постулат этот нуждается, однако, в серьёзной корректировке. Действительно, в Первую мировую войну Британия воевала против Германии и её союзников, но этот военный конфликт ни для Германии, ни для Англии не носил ожесточённый, непримиримый характер.

Если на Западном фронте немцы и французы с ожесточением убивали и калечили друг друга, а на Восточном фронте русские войска упорно, с большими потерями сражались с войсками австро-германскими, то британские потери были невелики и не шли ни в какое сравнение с людскими потерями других союзников по Антанте.

Дополнительно следует принять во внимание, что по условиям Версальского мирного договора репарации Германии Соединённому Королевству составляли 28% от общей суммы. Львиная доля (52%) предназначалась Франции, поэтому у послевоенных немцев не было оснований сетовать на то, что британцы их грабят и наживаются на их бедственном положении.

Нельзя также игнорировать тот факт, что в отличие от католической Франции, и Британия, и Германия – страны, преимущественно, протестантские. Таким образом, совершенно неверно утверждать, что в 1940 году обе названные страны были «заклятыми врагами», хотя говорить о германо-британской дружбе тоже не приходится. Возможно, больше всего подойдёт такое определение, как уважительное опасение.

Лично Гитлер также не испытывал враждебных или негативных чувств в отношении Британии и её граждан. Более того, он придерживался убеждений, что британцы – это люди германской расы, близкие немцам по духу. Успех «Мюнхенского сговора» в 1938 году при решающей роли англичан в этом вопросе только укреплял такое гитлеровское убеждение.

Тот факт, что Британия из-за польских интересов объявила Германии войну, Гитлер посчитал историческим недоразумением. В его представлении обе страны на европейской арене должны быть не противниками, а союзниками. И они такими станут, если не в ближайшем, то в сравнительно недалёком будущем.

Исходя из подобных соображений, Гитлер и остановил наступление своих войск на Дюнкерк с целью предотвратить предстоящее кровавое побоище. Если немецкие солдаты убьют и покалечат тысячи британских солдат, а десятки тысяч сбросят в море или возьмут в плен, то это неминуемо отзовётся болью почти в каждой британской семье. Вот тогда англичане станут люто ненавидеть немцев и мечтать о том, как им отомстить. О заключении мирного договора с Лондоном придётся надолго забыть.

Не следует делать поспешного вывода о том, что во время событий вокруг Дюнкерка Гитлер руководствовался соображениями исключительно гуманитарного характера. В значительной степени Гитлер боялся всерьёз разозлить британское руководство, сделать Берлин и Лондон «заклятыми врагами». Ведь Великобритания – это не только островное государство в Северном море. Прежде всего, это – самая могучая империя с такими колониями и доминионами, как Индия, Южная Африка, Канада, Австралия, Новая Зеландия. Огромные людские и материальные ресурсы!

Падение Дюнкерка и паническое бегство морским путём союзных с Францией войсковых соединений оказали отрицательное влияние на боевой дух французских войск. Выяснилось, что вести войну с гитлеровской Германией Франция не умела и не могла. 14 июня 1940 года немецкие войска вступили в Париж. Как отмечает Гудериан, «Французское правительство ушло в отставку, и старый маршал Петэн образовал новый кабинет, который 16 июня предложил заключить перемирие».

Для Гудериана так и осталось загадкой, почему после победного завершения Французской компании Гитлер не ввёл в действие направленную против Англии операцию «Морской лев». Одной из причин этого танковый военачальник увидел в отсутствии плавсредств необходимого тоннажа. «Когда в сентябре начались осенние бури, план «Морской лев» был окончательно похоронен».

Другому танковому военачальнику – Г.Готу тоже не приходит в голову мысль о том, что Гитлер изначально не собирался воевать с Британией на её территории, хотя этот свой тайный замысел скрывал от военных. Поэтому Гот даёт такое своё объяснение:

«Справедливо указывалось, что Гитлер в 1940 году не имел ясного представления о том, как после быстрого поражения Франции следует продолжать войну. Возможность нападения на Англию через Ла-Манш в трудный для неё час, непосредственно после капитуляции Франции, путём нанесения сосредоточенных ударов сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил не могла быть использована ввиду того, что не было проведено ни какой подготовки для десантной операции».

Летом 1940 года Советское правительство решило дать свой аргументированный ответ правительствам прибалтийских государств в ответ на их предательские, враждебные действия в отношении СССР. Сами правители Литвы, Латвии и Эстонии оказались в незавидном положении: их ставка на сближение с Францией и Британией оказалась битой. Фактическое разочарование наступило раньше, после поражения Финляндии и неспособности франко-британских сил оказать ей эффективную помощь.

Наблюдая затем удручающее положение Франции и беспомощность Британии, руководящая элита прибалтийских стран сменила свою политическую ориентацию, и стало в срочном порядке устанавливать контакты с гитлеровской Германией. Прогерманские настроения в наибольшей степени проявились в Литве, имеющей общую границу с Восточной Пруссией. Красноармейцы, несущие службу в изолированных гарнизонах, перестали чувствовать себя в безопасности. Участились случаи похищения и убийства советских граждан.

Настало время решительных действий. 14 и 16 июня 1940 года Советское правительство направило ноты правительствам Латвии, Литвы и Эстонии, которые обвинялись в создании военно-политической коалиции, направленной против СССР. Из-за этого реализация Пакта взаимопомощи стала невозможной. Выход из такого положения возможен только при смене существующих правительств после проведения новых парламентских выборов. Для защиты удалённых гарнизонов советских войск, в Прибалтику вводятся дополнительные части и соединения РККА.

Правители прибалтийских государств вынуждены были согласиться с указанными требованиями при соблюдении гарантий личной безопасности. В связи с этим, нас, как и прежде, интересуют свидетельства участников имевших место исторических событий. А.И.Ерёменко – командир 6-го кавкорпуса являлся именно таким человеком. Обращаемся вновь к его книге воспоминаний:

«Когда назрели события лета 1940г., 6-й кавалерийский корпус несколько изменил места своей дислокации и оказался вблизи границы Литвы. Утром 15 июня 1940г. было получено сообщение, что литовское правительство согласилось на советские предложения, изложенные в ноте от 14 июня. Президент Литвы Сметана и несколько других крупных чиновников из его клики бежали в Германию, показав тем самым, кто стоял за их спиной».

«6-й кавалерийский корпус получил новую задачу – двигаться на Каунас. 6-я дивизия шла в первом эшелоне корпуса и очень быстро без каких-либо задержек в пути за сутки совершила марш в 135 км, показав исключительную выносливость и маршевую способность. Утром 17 июня её части вступили в Каунас. Население очень тепло встречало наших бойцов. Несмотря на злобную пропаганду, которую вела клика Сметаны против Советского Союза и Красной Армии, повсюду, начиная от границы, мы видели радостные лица, слышали приветствия. Это означало, что трудовой народ понимал происходящие события. Наши бойцы, чувствуя это, держали себя достойно и тепло отвечали на приветствия трудящихся».

Будущий адмирал и автор книги «В интересах флота и государства» Николай Амелько летом 1940 года служил и.о. командира учебного корабля «Ленинградсовет». Корабль с курсантами находился в открытом море, когда на борт судна поступила телеграмма с требованием немедленно следовать в Ригу для получения указаний о дальнейших действиях. Н.Н.Амелько вспоминает:

«В Риге бывал неоднократно. Прошёл Даугавпилс, затем торговый порт Мильгравис и пришвартовался к набережной, напротив дворца Ульманиса. Как всегда, к кораблю собрался народ, радушно нас приветствуя. Я сошёл на набережную, ко мне подошёл мужчина в штатском, насколько я помню, это был Маленков, который предъявил документ за подписью Ворошилова. В нём удостоверялось, что предъявитель уполномочен координировать действия воинских частей Советского Союза, входящих в Латвию.

Показал мне железнодорожный мост через Даугаву, посередине которого располагались наши войска, и сказал, что накануне из города пришла колонна с флагами и транспарантами, жители приветствовали наши войска. Полиция их начала разгонять со стрельбой. Чтобы не вмешиваться, наши войска остановились посередине моста и расположились на ночёвку. Утром они должны войти в город. Задачей корабля будет сопротивление полиции, продемонстрировать готовность открыть огонь. Я уяснил свою задачу. Маленков предупредил – огонь не открывать. И ушёл, больше я его не видел.

Я возвратился на корабль, снялся со швартов и встал на якорь посередине реки. В скором времени подошёл лидер эскадренных миноносцев «Яков Свердлов» и встал позади меня. Командир Саша Спиридонов спустил катер и пришёл ко мне на корабль:

— Коля, что творится, и зачем нас пригнали сюда?
Я объяснил ему ситуацию, передал свой разговор с Маленковым. Он хотел идти искать Маленкова, а потом решил, что это безнадёжно, сказал, что будет действовать, как я, и ушёл к себе на корабль.

Ночь прошла тихо. Утром часов в шесть, по набережной от порта по направлению к мосту пошла колонна, впереди которой шесть человек в чёрном трико несли на вытянутых руках чёрный гроб, на котором было написано белыми буквами «Ульманис», далее флаги, транспаранты. Когда колонна подошла к мосту, со стороны рынка раздались пять-шесть выстрелов. На кораблях «Ленинградсовет» и «Яков Свердлов» объявили тревогу. Начали проворачивать механизмы, в том числе и пушки. Колонна остановилась около моста. Наши войска на мосту пришли в движение и направились в город. Колонна жителей приветствовали их руками, флагами. Когда наши прошли, колонна встречающих вошла на мост, сбросила гроб в реку. Он проплыл мимо нас, а люди пошли в город».

«Мы снялись с якоря и подошли опять к набережной. Город наполнился весельем, наших солдат и матросов поили пивом, водкой, молоком, угощали пирожками, яблоками и всякой другой снедью, зазывали к себе домой, Праздничные гуляния длились дней пять».

О событиях в Эстонии до и после 16 июня 1940 года мы узнаем из книги воспоминаний С.И.Кабанова под названием «На дальних подступах». Комбриг Кабанов находился тогда в этой прибалтийской стране с мандатом полномочного представителя Военно-морского флота в Эстонии и занимался обустройством советских военных баз согласно Договору о взаимопомощи.

Обстановка в стране стала особенно сложной и напряженной с началом зимней советско-финляндской войны. Известно, что Финляндия и Эстония связаны крепкими этническими узами, поэтому неудивительно, что эстонские национал-радикалы (кайтселийтчики) враждебно относились ко всему советскому. Далее последует выборка фрагментов из книги С.И.Кабанова.

«16 июня 1940 года Советское правительство потребовало изменить состав профашистского правительства Эстонии и допустить на территорию страны дополнительный контингент наших войск. Аналогичные ноты были вручены правителям Латвии и Литвы. Эстонское правительство немедленно привело в готовность армию и национальные фашистские организации. В эстонской армии мирного времени были две кадровые пехотные дивизии, дислоцированные в районе Нарвы и Таллинна. Они остались на месте, но к ним в районе границы присоединилась одна кайтселийтская дивизия, а в районах Таллинна и Палдиски – две».

«Контр-адмирал Кучеров ознакомил меня с обстановкой, сложившейся в стране, и предложил готовить Палдиски к обороне. В гарнизоне насчитывалось меньше двух тысяч человек. Наши жёны развернули в кирхе лазарет. К обороне готовились серьёзно, тем более, что вновь, как и в дни советско-финской войны, кайтселийтчики разбрасывали по городу контрреволюционные листовки с призывами поддержать всеми силами правительство Пятса и «устроить Варфоломеевскую ночь» — расправу над командирами и комиссарами Красной Армии».

«Мы перекрыли все дороги, ведущие в Палдиски. Но против наших застав кайтселийтчики выставили более многочисленные патрули. Соотношение сил складывалось не в нашу пользу. Фашистский штаб проводил спешную мобилизацию, и, очевидно, по его приказу часть рабочих, занятых у нас по вольному найму, бросила работу. Но тут приехал командир мехкорпуса генерал Морозов и обрадовал меня, сообщив, что его корпус направлен в Палдиски, авангардные части уже на подходе. В Палдиски стали съезжаться некоторые сотрудники торгпредства из Таллинна, их семьи и другие советские граждане. Для штатских людей наша Балтийская база казалась надёжной защитой».

«В два часа ночи 17 июня правительство Пятса уступило нажиму демократических элементов и приняло наши требования. Оно объявило о роспуске фашистской организации кайтселийтов, о передаче всего имущества этой организации и помещений эстонской Коммунистической партии. Одновременно эстонские рабочие начали штурм тюрем и освобождение политических заключённых, многие из которых томились там со времён падения Эстляндской коммуны».

«Вышедшие из тюрем политические заключенные возглавили борьбу трудового народа против Пятса. Эстонские рабочие стали разоружать войска … Стало ясно, что армия не будет защищать ни фашистское правительство, ни кайтселийтчиков. Не было в эти дни, по-моему, ни одного вооружённого столкновения».

«21 июня всё трудовое население Таллинна вышло на митинги и демонстрации, запрудив все площади на улице. Над демонстрантами реяли красные знамёна и революционные плакаты; красные повязки надели не только рабочие, но даже офицеры и некоторые полицейские, присоединившиеся к демонстрантам. Как всё это напоминало революционный Петроград! С той лишь разницей, что не было баррикад и уличных боёв.

К вечеру над таллиннским Вышгородом, над башней Длинный Герман рядом с флагом буржуазной республики взвился красный флаг пролетарской революции. Правительство антифашистского народного фронта возглавил известный эстонский поэт Йоганнес Варес. Были назначены выборы в Государственную думу. И хотя они проходили по старой, буржуазной конституции, в середине июля они закончились победой «Союза трудового народа Эстонии», созданного эстонской Коммунистической партией. Дума объявила Эстонию Советской Социалистической Республикой, и обратились в Верховный Совет СССР с ходатайством о приёме в состав СССР; в августе Эстония вошла в состав Союза».

Итак, в середине июля 1940 года в трёх прибалтийских республиках прошли парламентские выборы, на которых победили силы, ориентированные на социальные перемены в обществе и на тесные связи с Советским Союзом. Оправдывая общественные ожидания, вновь избранные парламентарии обратились в Верховный Совет СССР с просьбой о принятии прибалтийских стран в состав СССР. Просьбы были удовлетворены в период с 3 по 6 августа 1940 года.

Враги Советской цивилизации утверждают, что выбор прибалтийских народов не был добровольным, но это не так. Следует принять во внимание, что уровень жизни в СССР в тот период времени был достаточно высоким. Жителей Прибалтики привлекали также достигнутые в соседнем государстве небывало высокие социальные стандарты. Речь идёт о гарантированных Конституцией СССР права на труд и отдых, на доступное образование и бесплатное медицинское обслуживание. Родителей не могла не радовать забота государственных органов о детях и подрастающем поколении. Дополнительным стимулом был и тот факт, что прибалтийские страны входили в состав СССР не в статусе каких-нибудь генерал-губернаторств или автономий. Литва, Латвия и Эстония получали статус полноправных союзных республик с сохранением всех атрибутов национальной государственности.

В книге о войне невозможно не поставить вопрос: Сражались ли жители Прибалтики в рядах Красной Армии, защищая от нацистской агрессии Советскую власть, свои республики и Союз ССР? Поставить такой вопрос и найти ответ на него заставил, кроме всего прочего, один информационный повод, заключающийся в следующем. В воскресенье 2 февраля 2020 года ведущий итоговой недельной программы на канале Россия-1 заявил, что в действующей Красной Армии не было воинских частей, сформированных по национальному признаку.

Удивительно, что ведущий – мужчина зрелых лет забыл, хотя бы в качестве исключения, назвать французский истребительный полк «Нормандия- Неман». Странно, что телеведущий не мог вспомнить популярную, в исполнении Марка Бернеса, песню о боевых французских друзьях с такими словами:

«В небесах мы летали одних.
Мы теряли друзей боевых.
Ну, а тем, кому выпало жить,
Нужно помнить о них и дружить».

Увы, помнят не все. Истина заключается в том, что с гитлеровцами сражались не только части, но и крупные соединения, сформированные по национальному признаку. Справедливости ради, следует признать, что ведущий ошибся не во всём. В частности, он правильно утверждал, что наименования фронтов (Украинский, Белорусский) определялись географией их действий, а не национальным составом военнослужащих. Со своей стороны, приведём убедительное тому подтверждение. Генерал Н.Ф.Ватутин под Сталинградом командовал войсками Юго-Западного фронта, который после передислокации под Курск, стал называться Воронежским. После успешного наступления и выхода к Днепру Воронежский фронт под командованием Ватутина был переименован в Украинский фронт.

Несколько подробнее раскроем тему национальных воинских соединений. Так уже в декабре 41-го из частей 29-го Литовского территориального корпуса была сформирована 16-я Литовская стрелковая дивизия (командир – генерал-майор Владис Карвялис). Ещё пример. К.Н.Галицкий в своей книге вспоминает, как ему – замкомандующего 1-й Ударной армии довелось руководить группой войск, в составе которой действовала 201-я Латышская стрелковая дивизия:

«Наступление началось в 10 часов утра 13 февраля после артиллерийской подготовки. С наблюдательного пункта было хорошо видно, как стрелки-латыши, преодолевая огневое сопротивление врага, успешно продвигаются вперёд. Но вот над полем боя появились десятки фашистских самолётов. На бреющем полёте они начали поливать свинцом боевые порядки атакующих частей.

— Не залягут стрелки? – обращаюсь к рядом стоявшим командиру и комиссару дивизии полковнику Г.Г.Паэгле и полковому комиссару Э.Д.Бирзиту.
— Ни в коем случае, — уверенно отвечает Паэгле. – Это фашистам не лето прошлого года. Теперь мы научились бороться с этими стервятниками. Смотрите, как стреляют наши зенитчики. Словно в подтверждение, два «мессершмитта», объятые пламенем, врезались в землю».

Немало добрых слов находит генерал армии И.И.Федюнинский для военнослужащих рядового, командного и политического состава 8-го Эстонского стрелкового корпуса, который сражался в составе его 2-й Ударной армии:

«Особо хочется рассказать о подвигах воинов-эстонцев. Для них этот озёрный лесистый край, овеянный свежим дыханием Балтики, был родным в самом прямом смысле. Освобождая землю Эстонии, они бились за свои семьи, за свои очаги. Отделение коммуниста старшего сержанта Лейка из 921-го полка 249-й Эстонской стрелковой дивизии окружило дом, где засели гитлеровские автоматчики. На предложение сдаться враги ответили отказом. Тогда старший сержант Лейк, невзирая на сильный огонь, бросился к двери дома, прикладом автомата выбил её и метнул в комнату гранату. Несколько фашистов было убито, пятеро взяты в плен. Парторг этой же роты старший сержант Варипиу в ночном бою обезоружил и взял в плен четырёх эсэсовцев, в том числе одного офицера».

«В одном из боёв смелый маневр совершил батальон 300-го полка 7-й Эстонской стрелковой дивизии под командованием капитана Велья. В результате маневра была окружена пехотная рота противника, разгромлен штаб вражеского батальона, захвачено 30 пленных и много трофеев.

21 сентября, после того, как основные силы нашей армии начали наступление в юго-западном направлении, Эстонский корпус пошёл на Таллинн. Ему была предоставлена честь освободить от врага столицу своей республики. Генерал-лейтенант Пэрн сформировал подвижную группу, которая, пройдя за сутки более 100 километров, утром 22 сентября с боем вступила в город Над столицей Советской Эстонии вновь взвилось Красное знамя».

Почему Сталин одобрил присутствие в рядах Красной Армии этнически однородных формирований для прибалтийских народов, но не сделал ничего подобного, например, для украинцев? Ответ вполне очевидный. Жители Украины – это граждане СССР, несколько десятков лет живущие в его составе. В войсках украинцев считали своими людьми, которые и в атаке, и в обороне действуют точно так же, как русские. Никому и в голову не приходило как-то особенно их выделить, поскольку для общения русских и украинцев переводчики не нужны.

Иное дело – Прибалтика, народы которой успели пожить в общем государственном образовании менее одного года до начала войны. С учётом огромных языковых различий, Сталин решил, что боеспособность частей и соединений будет выше, если в них бойцы, командиры и политработники будут использовать родной язык и пользоваться привычными нормами поведения и общения, характерными для данного этноса.

Ещё одна новация Сталина – это его указание командующим войсками фронтов и армий о том, чтобы при освобождении в 1944 году столиц прибалтийских стран первыми в город входили этнические корпусные соединения литовцев, латвийцев и эстонцев. Пусть воины-освободители и горожане радостно приветствуют друг друга на родном языке! Похоже на то, что вождь предвидел наступление недобрых времён, когда освободителей станут называть «оккупантами», и заранее придумал контраргумент: освободители – это их собственные соотечественники и подлинные патриоты.

Логика дальнейшего изложения диктует необходимость вернуться к итогам франко- германской войны 1940 года. Итак, 14 мая соединения Вермахта пересекли французскую границу, а 14 июня немецкие войска вошли в Париж. Разгром за такой короткий срок главного противника Третьего рейха привёл Гитлера в состояние экстаза. И в самом деле, успех был впечатляющим. Франция – не Польша. Это — страна с многочисленной армией и хорошим вооружением. Например, во французской армии находились тяжёлые танки, которых не было в танковых войсках Вермахта. Тем не менее, молниеносный разгром Франции превзошёл все ожидания.

Такое развитие событий заставило политическое и военное руководство СССР ещё раз серьёзно задуматься о безопасности страны. С этих позиций создание в Прибалтике трёх советских республик явилось шагом в правильном направлении, безусловно укрепившим северо-западные рубежи Советского Союза. Сейчас мы точно знаем, что опасения руководителей СССР не были безосновательными, ибо в 1940 году, спустя месяц после падения Франции, Гитлер задумал поход на Восток. Об этом свидетельствуют записи в книге воспоминаний Г.Гота:

«Командующий сухопутными силами 21 июля 1940 года узнал на совещании у Гитлера, что последний вынашивает мысль о нападении на Россию. Ему было поручено начать разработку русской проблемы и продумать подготовку к ней».

«31 июля Гитлер изложил свои намерения более конкретно и заявил, что охотнее всего начал бы наступление на Россию уже в этом году. Но этого нельзя делать, так как военные действия захватят и зиму, а пауза опасна; операция имеет смысл только в том случае, если мы разгромим русское государство одним ударом. Цель её – уничтожение живой силы России. Одного захвата территории недостаточно».

«5 декабря 1940 года начальник генерального штаба сухопутных сил доложил Гитлеру результаты разработки плана компании. После этого 18 декабря 1940 года Главное командование вооружённых сил (ОКВ) издало директиву № 21 (план «Барбаросса»), содержавшую основные указания по ведению войны с Россией».

Прежде чем напасть на СССР, Гитлер, верный своей стратегии не оставлять в тылу неблагонадёжные государства, своими директивами № 20 и № 25 приказал покончить с Грецией и Югославией. Правительство Греции ориентировалось на Лондон, а Сербия в составе Югославии отличалась своими пророссийскими настроениями. И то, и другое было несовместимо с германскими интересами на Балканах.

Итальянский диктатор Муссолини уговорил Гитлера поручить вооружённым силам Италии разобраться с Грецией. Возражений не последовало, и Муссолини с энтузиазмом и верой в победу начал войну. Спустя некоторое время, стало понятно, что дуче переоценил свои возможности. После ряда чувствительных поражений итальянской армии, Гитлер решил вмешаться и оказать помощь своему союзнику. 13 апреля 41-го гитлеровские войска захватили Белград, а 27 апреля – Афины. Контроль над Балканами был установлен.

На 15 мая 41-го Гитлер назначил нападение на Советский Союз, но незадолго до наступления этой даты произошло одно непредвиденное событие. 10 мая 1941 года около 18 часов Рудольф Гесс — третий по рангу человек в государстве и второй после Гитлера человек в нацистской партии неожиданно поднял в воздух двухмоторный самолёт «Мессершмитт-110» с военного аэродрома под Аугсбургом и взял курс на Шотландию. Здесь Гесс планировал встретиться с шотландским герцогом Гамильтоном, которого знал лично и которого считал сторонником дружественных отношений между британцами и немцами.

Самолёт не был вооружён, сам Гесс выполнял одновременно функции пилота и штурмана. Полёт предстоял длительным, поэтому самолёт был оборудован дополнительным топливным баком. Через девять часов полёта в три часа ночи 11 мая Гесс выпрыгнул с парашютом из кабины самолёта вблизи, как он считал, имения сэра Гамильтона. Началась британская миссия Рудольфа Гесса.

Поступок Гесса был, несомненно, в высшей степени авантюрным и рискованным. Лететь много часов ночью без навигационной поддержки, под угрозой быть сбитым своими или британскими средствами ПВО, а затем отчаянно прыгать с парашютом в неизвестность … Да, на такое мог решиться только смельчак, голова которого возбуждена некой навязчивой идеей.

Гесс действительно верил, что его поступок продиктован высшими интересами Германии, ради которых любой риск оправдан и полезен. Он знал, что через несколько дней Вермахт всей своей мощью ударит по приграничным районам СССР, реализуя план «Барбаросса». Это означает, что Великобритания, которая после Дюнкерка восстановила свои вооружённые силы, автоматически становится союзницей России в борьбе против общего врага – Третьего рейха.

Это обстоятельство очень беспокоило самого Гесса, некоторых лиц из ближнего окружения Гитлера, а также тех генералов, которые не забыли пагубность одновременной войны на два фронта. Гитлер был в курсе таких умонастроений, но после разгрома Франции он верил, что война с Россией будет кратковременной и победоносной, после чего легче будет приступить к мирному урегулированию с Британией.

План Гесса состоял в том, чтобы, используя сэра Гамильтона в качестве посредника, вступить в переговоры с руководителями Великобритании. Цель переговоров – донести до их сознания ту истину, что и Германия, и Британия имеют общего экзистенциального врага – большевизм, олицетворением которого является коммунистическая Россия. Из понимания этого факта следует, что Британия не должна препятствовать вооружённым силам Германии уничтожить эту угрозу всем народам Европы.

После разгрома России фюрер немецкой нации имеет твёрдое намерение немедленно приступить к германо-британским переговорам о мирном и справедливом урегулировании всех проблем, разделяющих наши великие европейские державы. Исходя из этих предпосылок, в Берлине надеются, что Британия в знак благодарности за Дюнкерк не ударит в спину германским войскам, когда они приступят к искоренению большевизма в России. Будет полезно, если Британия станет в течение нескольких недель соблюдать нейтралитет, не мешая действиям Вермахта на германо-советском фронте.

Во время приземления Гесс получил телесные повреждения, и с трудом добрался до ближайшей фермы, где представился вымышленным немецким именем. Фермер вызвал полицию, которая переправила Гесса в Лондон. Здесь он раскрыл своё подлинное имя и заявил, что располагает важными сведениями, которые готов изложить первым лицам государства, от которых зависит принятие решений. Английские власти до сих пор держат в тайне «Досье Гесса». Не сообщается, с кем он вёл переговоры, и какие результаты были достигнуты.

Узнав о побеге Гесса, Гитлер пришёл в ярость. Полученной от Гесса информацией Британия обязательно с кем-нибудь поделится. Чтобы обосновать нападение на СССР, спецслужбы Германии спланировали операцию, подобную той, которую нацисты использовали в 1939 году, как повод для нападения на Польшу, а финны – поздней осенью того же года для начала Зимней войны. Теперь операцию надо срочно отменять, так как в мире уже знают, что дата нападения на Советский Союз планировалась нацистами заблаговременно. Этот идиот Гесс всё испортил. Оставалось только представить его в образе психически нездорового человека, ни одному слову которого нельзя верить.

Новую дату нападения на СССР склонный к мистике Гитлер назначит с привлечением астрологов. День летнего солнцестояния – один из самых мистических дней в календаре. Дата 22 июня 41-го показалась Гитлеру знаменательной во всех смыслах. Обоснование необходимости нападения на СССР будет дано Гитлером на специальном совещании с участием ведущих военачальников. Об этом читаем в книге Г.Гудериана:

«14 июня Гитлер собрал в Берлине всех командующих группами армий, армиями и танковыми группами, чтобы обосновать своё решение о нападении на Россию и выслушать доклады о завершении подготовки. Он сказал, что не может разгромить Англию. Поэтому, чтобы прийти к миру, он должен добиться победоносного окончания войны на материке. Чтобы создать себе неуязвимое положение на Европейском материке, надо разбить Россию. Подробное изложение им причин, вынудивших его на превентивную войну с Россией, было неубедительным».

Заканчивая тему британской миссии Гесса, следует с осторожностью признать, что частично она достигла запланированной цели. Вывод такой следует из анализа поведения британского правительства в первые недели германского вторжения в СССР. Руководители Британии не предприняли ничего, что могло бы в практической плоскости облегчить участь Советского Союза в борьбе с агрессором. «Туманный Альбион» занял позицию стороннего наблюдателя, ожидающего дальнейшего развития событий. Ни о каком ударе в спину германских войск не могло быть и речи.

Для понимания такой позиции Англии следует учесть, что в общественном мнении Запада военные возможности СССР оценивались весьма невысоко, И напротив, мощь германских вооружённых сил достигала самых высоких оценок, ибо тому были убедительные и очевидные доказательства. Исходя из этого, некоторые осведомлённые люди на Западе утверждали, что немцы могут захватить Москву в течение месяца, как это произошло с французской столицей. Однако прошли почти три недели боёв, а такие знаковые города, как Киев, Ленинград, Мурманск по-прежнему оставались в руках Советов. Что касается Москвы, то пока ещё ни один вражеский бомбардировщик не мог до неё дотянуться.

И самое главное: несмотря на территориальные потери, Советское правительство не проявляло не малейших признаков того, что оно готовится к поражению. Напротив, весь народ поднялся для отпора врагу. У премьер-министра Соединённого Королевства Уинстона Черчилля появились основания крепко задуматься. Главный большевик Иосиф Сталин – серьёзный противник, но он противник идеологический. Нет никаких фактов, доказывающих, что его деятельность носит антибританский характер, чего нельзя сказать об Адольфе Гитлере.

Русские сопротивляются, и сдаваться не собираются. В этих условиях им надо помогать, так как победа Гитлера не сулит Британии ничего хорошего. Чтобы нацисты надолго завязли в России, ей следует предоставить помощь военно-технического характера, ибо такая акция отвечает интересам британского народа. С врагами лучше всего бороться подальше от собственной территории и предпочтительно руками боеспособных союзников.

Первый документ о советско-британском сотрудничестве был подписан в Кремле 12 июля 1941 года и назывался «Соглашение между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против Германии». Документ подписали нарком иностранных дел В.М.Молотов и посол Великобритании в Советском Союзе Р.С.Криппс.

«Журнал регистрации» позволяет дополнительно осветить некоторые моменты, предшествующие самому акту подписания Соглашения. 8-го июля 41-го состоялась встреча и беседа Сталина с британскими дипломатами в составе: г-н Криппс – чрезвычайный и полномочный посол, г-н Денлоп – секретарь посольства. Место встречи – приёмная Сталина в Кремле, время встречи – с 13:30 до 14::35. В беседе принимал участие переводчик М.М.Потрубач.

Непосредственно перед началом приёма дипломатов, в приёмную для обмена мнениями зашли в 12:55 Молотов с Ворошиловым, а спустя пять минут – Берия с Маленковым. Все указанные лица покинули приёмную в 13:25. Ещё через пять минут в приёмную зашли дипломаты с переводчиком. Представляется нелогичным тот факт, что Молотов ушёл почему-то вместе с другими членами ГКО и не принял участие в беседе Сталина с британскими дипломатами. Из этого можно сделать вывод о том, Сталин планировал услышать от дипломатов их претензии к работе НКИД, а также предложения об улучшении дипломатического взаимодействия двух стран. Понятно, что поднимать такие вопросы в присутствии самого главы НКИД было бы некорректно и контрпродуктивно.

Вторая встреча с дипломатами состоялась 10 июля 41-го. На этот раз в ней принял участие наркоминдел В.М.Молотов. Беседа проходила с 14:00 до 15:05, обсуждались конкретные статьи будущего Соглашения. 12 июля 41-го у Сталина собрались те же самые лица, что и на приёме 10 июля. Встреча была кратковременной: (с 12:35 до13:00) и касалась уточнения некоторых церемониальных моментов. После этого все перешли в кремлёвский зал торжественных приёмов, где и состоялась церемония подписания Соглашения. С советской стороны присутствовали руководители партии и правительства, видные военачальники и другие официальные лица.

30 июля 41-го в Москву с визитом прибыл личный представитель президента США Ф.Рузвельта Гарри Гопкинс. Как следует из записи в «Журнале регистрации», на следующий день, то есть 31 июля состоялась его встреча и беседа со Сталиным, которая началась в 18:35 и длилась приблизительно 2,5 часа. Привлекался переводчик М.Потрубач, других лиц не привлекали. Оказанный Гопкинсу приём на высшем уровне стал первым важным шагом в налаживании советско-американских союзнических отношений в борьбе с нацистской Германией. Сталин умел очаровывать собеседников, заводить союзников и друзей.

В конце августа 1941 года СССР и Британия наглядно продемонстрировали всему миру возможности межгосударственного взаимодействия. В ходе совместной операции под названием «Согласие» 25 августа начался одновременный ввод советских и британских войск в Иран. Последний в то время находился под сильным влиянием Третьего рейха, и германские спецслужбы действовали на его территории, как у себя дома. Существовала реальная опасность того, что под предлогом большей безопасности иранский шах обратится к Гитлеру с просьбой ввести в страну немецкий воинский контингент.

Занявшие северную часть Ирана советские войска защищали нефтяные промыслы в районе Баку. Следует напомнить, что доля бакинской нефти доходила до 70% от всей нефтедобычи в СССР. Народное хозяйство страны не могло нормально функционировать без азербайджанской нефти. Этот ресурс нуждался в надёжной защите.

Британские войска, занявшие южную часть Ирана, со своей стороны, решали стратегическую задачу прикрытия ирано-индийской границы. Правящие круги Британии не могли допустить проникновения германского влияния на Индию – крупнейшую и наиболее ценную английскую колонию. Нефтяной вопрос также не был забыт: часть соединений британской армии была направлена для захвата и удержания объектов добычи и переработки нефти в Южном Ираке.

Обстановка в самом Иране стабилизировалась после прихода к власти в Тегеране сил, лояльно относящихся к союзникам по антигитлеровской коалиции. Благодаря этому, был открыт южный (иранский) коридор для круглогодичной доставки в СССР военной техники, оборудования и материалов по ленд-лизу.

В целом на примере Ирана можно констатировать, что советско-британское взаимодействие вышло на геополитический уровень. Для Германии это исламское государство оказалось полностью потерянным, а для тройки великих союзных государств Тегеран стал в 1943 году переговорной площадкой во время встречи их руководителей.