Когда родился и умер Иисус из Назарета

Глава 3. События после смерти Иисуса

Галилейские женщины терпеливо ждали своего часа, чтобы завершить обряд погребения Иисуса. Окончание субботы и наступления следующего дня недели происходило вечером. Ясно, что надо было ждать рассвета. «В первый же день недели, очень рано, неся приготовленные ароматы, пришли они к гробу, и вместе с ними некоторые другие; но нашли камень отваленным от гроба. И, войдя, не нашли Тела Господа Иисуса» (Лк, 24, 1-3).

В среде первых христиан возник спор относительно того, когда именно Яхве воскресил Иисуса. Приводился довод в пользу воскресения в субботний день на том основании, что Иисус был богоугодным человеком и всей своей жизнью и деятельностью заслужил быть награждённым в самый важный и сокровенный для всех иудеев день, т.е. в субботу. Победила, однако, та сторона в споре, которая утверждала, что тело Иисуса исчезло из гроба именно в первый день недели по еврейскому календарю, т.е. в воскресенье по нашему календарю.

Идеологи Церкви, изобретавшие для народных масс обряды и ритуалы новой религии, менее всего были заинтересованы в том, чтобы верующие помнили или знали, что Иисус Христос вышел из еврейской среды, в которой больше всего почитали субботу по завету с их богом Яхве. Для решительного размежевания с иудаизмом и было постановлено считать, что воскресение Иисуса произошло не в еврейскую субботу, а на следующий день недели.

Христиане – сторонники субботнего воскресения много веков назад потерпели поражение на идеологическом фронте. Их потомки в доказательство своей правоты могли утешать себя тем, что как раз в субботу возле Гроба Господня происходит чудо схождения Благодатного огня в Храме Воскресения Христова в Иерусалиме. По их мнению, именно таким образом Всевышним даётся символический и мистический знак о том, что Христос – свет Истины воскрешается из мертвых (из тьмы).

Здесь следует заметить, что словосочетание «Благодатный огонь» — это неточный перевод с греческого выражения, дословно означающее «Святой Свет». В чём разница между этими понятиями? Как известно, огонь – это пламя, возникающее вследствие высокотемпературного горения, а свет – это электромагнитные волны видимого человеческим глазом частотного диапазона.

Так вот, ещё одно чудо заключается в том, что сошедший «огонь» первоначально не обжигает человеческие руки, лица, одежду, то есть проявляет себя, исключительно, как свет. Это даёт основание некоторым учёным-физикам предположить, что имеет место быть энергетическая субстанция под названием «низкотемпературная плазма». Лишь спустя некоторое время «свет» трансформируется в «огонь» со всеми известными атрибутами последнего.

Заканчивается каждое из четырёх Евангелий описанием встречи воскресшего Христа со своими учениками. Вызывает удивление то обстоятельство, что и здесь, как и при описании рождения Иисуса, мнения евангелистов существенно разошлись. У Матфея одиннадцать учеников пришли в Галилею на гору согласно ранней предварительной договорённости с Иисусом, где встреча и состоялась. У Марка встреча также произошла в Галилее, но не на горе, а где-то в помещении во время ужина. «И так Господь после беседования с ними вознёсся на небо и воссел одесную Бога» (Мк, 16, 19). У Луки эта первая и последняя встреча произошла в Иерусалиме, после чего Иисус вывел учеников в Вифанию, где и стал возноситься на небо. В четвёртом Евангелии говорится о том, что воскресший Иисус несколько раз встречался с учениками, а первый раз это произошло в Иерусалиме.

Часть расхождений между евангелистами может быть логически объяснена. В самом деле, первые два Евангелия появились раньше, чем Евангелие от Луки и Евангелие от Иоанна, поэтому в них зафиксирована естественная тяга Иисуса и его учеников к родным местам в Галилее. Два других автора провели коррекцию, исходя из понимания того, что для евреев Иерусалим был центром и светочем их мира, поэтому всякие действия, происходящие на периферии, вдали от святого города, умалялись по своему значению и не заслуживали серьёзного внимания.

В книге Деяния святых апостолов, авторство которой христианская традиция приписывает евангелисту Луке, излагаются события, следующие за смертью Иисуса. Оправившись от шока, вызванного гибелью Учителя, апостолы вскоре вновь развернули свою деятельность, проповедуя, что путь к спасению лежит через веру в Иисуса Христа. Одновременно из числа последователей нового учения стали создаваться первые христианские общины. «Все же верующие были вместе и имели всё общее. И продавали имение и всякую собственность и разделяли всем, смотря по нужде каждого. И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа» (Деян, 3, 44-47).

Судя по этой цитате, мораль первых христиан во многом совпадала с этическими нормами иудейской секты ессеев, возникшей во втором веке до нашей эры. Для доказательства приведём некоторые выдержки из книги И. Флавия «Иудейская война». «Они (ессеи) презирают богатство, и достойно удивления у них общность имущества, ибо среди них нет ни одного, который был бы богаче другого. По существующему у них правилу, всякий, присоединяющийся к секте, должен уступать своё состояние общине; а потому у них нигде нельзя видеть ни крайней нужды, ни блестящего богатства – все как братья владеют общим состоянием, образующимся от соединения в одно целое отдельных имуществ каждого из них».

Далее И. Флавий отмечает, что всякого претендента на место в секте ожидали несколько лет испытаний на воздержанность, самообладание и силу духа. «И лишь тогда, когда он и в этом отношении оказывался достойным, его принимают в братство. Однако, прежде чем он начнёт участвовать в общих трапезах, он даёт своим собратьям страшную клятву в том, что он будет почитать Бога, исполнять свои обязанности по отношению к людям, никому – ни по собственному побуждению, ни по приказанию – не причинять зла, ненавидеть всегда несправедливых и защищать правых; затем, что он должен хранить верность каждому человеку, и в особенности правительству, так как всякая власть исходит от Бога. Дальше он должен клясться, что если он будет пользоваться властью, то никогда не будет превышать её, не будет стремиться затмевать своих подчинённых ни одеждой, ни блеском украшений. Дальше, он вменяет себе в обязанность говорить всегда правду и разоблачать лжецов, содержать в чистоте руки от воровства и совесть от нечестной наживы».

Как видим, христианские нормы и моральные ценности возникли не на пустом месте: христианам было с кого брать пример. Вместе с тем, первые христиане внешне и по образу жизни почти не отличались от других иудеев: не жили обособленно от других, не носили белые одежды, посещали Храм в притворе Соломоновом, создавали семьи и воспитывали детей. Они не допускали и мысли о многобожии, верили в единого Бога, а Иисуса почитали за мученика и Великого пророка. Представление об Иисусе, как о сущности, равновеликой Богу, сформировалось позднее, во втором веке в греко-римской культурной среде.

За исключением малочисленной секты саддукеев, большинство израильтян верило в бессмертие души и в её способность к многократному земному воплощению. Верил в это и Иисус. Подтверждение тому можно найти в его словах, сказанных Петру, Иакову и Иоанну после окончания эпизода преображения на горе Фавор: «И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мёртвых. И спросили Его ученики Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде? Иисус сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить всё; но говорю вам, что Илия уже пришёл, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели; так и Сын Человеческий пострадает от них. Тогда ученики поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе» (Мф, 17, 9-13).Первые христиане-иудеи верили во второе пришествие Христа, так как эта вера не вступала в противоречие с философией иудаизма. По их мнению, Христос в новом воплощении будет иметь все признаки настоящего Мессии, т.е. придёт в силе, власти и славе, а верующих в него ожидает хорошая награда.

В ожидании скорого второго пришествия Христа общины его имени укреплялись численно и организационно: стала складываться церковная структура, появились начальствующие лица. Между тем, иерусалимское духовенство с негодованием констатировало, что на их религиозной площадке появилась конкурирующая команда, играющая по своим правилам и оттягивающая на себя часть денежных средств, которые по всем понятиям должны были поступать в храмовую кассу. Особенно возмущало то, что Пётр и другие апостолы при каждом удобном случае публично возлагали на священнический класс вину за гибель Иисуса. Такое не могло продолжаться долго. Окончательное и необратимое размежевание двух течений в иудаизме (традиционного и христианского) произошло после убиения камнями Стефана, совершённого иудеями при подстрекательстве духовенства. По существу это был сигнал к масштабному и повсеместному преследованию христиан. «В те дни произошло великое гонение на церковь в Иерусалиме; и все, кроме Апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии» (Деян, 8, 1). Теперь последователи Христа становились гонимой сектой, члены которой, открыто отстаивая свои убеждения, рисковали своим благополучием и жизнью.

Сам собой напрашивался вывод о необходимости переноса христианской проповеди за пределы Иудеи на территории проживания диаспоры, где плотность еврейского населения была сравнительно небольшой и где можно было рассчитывать на защиту римских властей: «Между тем рассеявшиеся от гонения, бывшего после Стефана, пришли до Финикии и Кипра и Антиохии, никому не проповедуя Слово, кроме Иудеев» (Деян, 11, 19). Таким образом, несмотря на географические расширения, первые христианские проповедники, верные завету своего Учителя, адресовались исключительно к иудеям. Однако со временем это ограничение было решено снять: главные идеологи и архитекторы новой религии пришли к заключению, что более полезной окажется ситуация, при которой христианские идеи будут активно внедряться в сознание народов Европы и остального мира, в то время как большинство евреев сохранит верность закону Моисея.

Показательна в этом смысле эволюция взглядов апостола Петра, как это отражено в Деяниях. Однажды, будучи голодным и находясь на крыше дома в ожидании приготовления пищи, Пётр впал в состояние, возможно близкое к голодному обмороку. «Между тем, как приготовляли, он пришёл в исступление и видит отверстое небо и сходящий к нему некоторый сосуд, как бы большое полотно, привязанное за четыре угла и опускаемое на землю; в нём находились всякие четвероногие земные, звери, пресмыкающиеся и птицы небесные. И был глас к нему: встань, Пётр, заколи и ешь. Но Пётр сказал: нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого. Тогда в другой раз был глас к нему: что Бог очистил, того ты не почитай нечистым. Это было трижды; и сосуд опять поднялся на небо» (Деян, 10, 10-16). Позднее, комментируя в кругу единомышленников происшедшее с ним, Пётр сформулировал следующий тезис: «Вы знаете, что Иудею возбраняется сообщаться с иноплеменником, но мне Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым» (Деян, 10, 28). Итак, через несколько лет после гибели Учителя главный его ученик смог преодолеть «комплекс богоизбранности» и признать, что язычники не так уж плохи, хотя до евреев им конечно далеко (образ малопривлекательной еды). Не подлежит сомнению, что решение нести Слово язычникам давалось первым апостолам нелегко: ведь при жизни Иисуса они обходили стороной даже «город Самарянский», считая его гнездом язычества. Тем не менее, формальное положительное решение было принято, поскольку процесс в этом направлении развивался стихийно и без их одобрения.

Заметим, что интересная и труднообъяснимая загадка связана с самим именем главного апостола христианства. Как известно, Симон сын Ионин получил от Иисуса имя Кифа, что значит камень. Почему и с какого момента собственное имя вопреки всем традициям получило греческий перевод Пётр при том, что Иисус никогда не называл так своего ученика? Можно предположить, что перевод имени с еврейского языка на греческий в целях удобства был выполнен после окончательного и бесповоротного решения о том, что евреи сохраняют свою традиционную веру, а евангелизации подлежат остальные народы Римской империи, в которой греческий язык был самым распространённым. Что касается того, почему греческому переводу подверглось только имя Кифа, то это, несомненно, связано с той исключительной ролью, которую отводили Петру строители новой церкви.

Другой не менее интересный и поучительный пример являет собой апостол Павел и его миссионерская деятельность. Также, как и в случае с Петром, коренная перемена умонастроений молодого Савла (он же – будущий апостол Павел) произошла под влиянием голоса с неба на пути из Иерусалима в Дамаск, куда он шёл с полномочиями от первосвященника, чтобы, связав, проводить в Иерусалим на истязание тех мужчин и женщин, которые приняли учение Иисуса.

Составители Деяний понимали, что голос с неба, который слышал только Савл, но не слышали его спутники, вряд ли будет достаточно авторитетным источником информации. Логика требовала, чтобы пылкий молодой человек получил наставление и благословение от умудрённых опытом апостолов первой волны. И об этом есть соответствующие строки в Деяниях: «Савл прибыл в Иерусалим и старался пристать к ученикам; но все боялись его, не веря, что он ученик. Варнава же, взяв его, пришёл к Апостолам и рассказал им, как на пути он видел Господа, и что говорил ему Господь, и как он в Дамаске смело проповедовал во имя Иисуса. И пребывал он с ними, входя и исходя, в Иерусалиме, и смело проповедовал во имя Господа Иисуса» (Деян, 9, 26-28).

Однако, содержание вышеприведённой цитаты опровергает сам Павел в своём Послании к Галатам. Здесь в первой главе Павел пишет, что после небесного призыва на пути в Дамаск «… я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью, и не пошёл к предшествовавшим мне Апостолам, а пошёл в Аравию, и опять возвратился в Дамаск. Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова брата Господня» (Гал, 1, 16-19).

В целом на основе анализа новозаветных текстов сделать можно вывод о том, что Павел проявляет и позиционирует себя в качестве самодостаточной личности, выполняющей эксклюзивную божественную миссию и потому не склонной искать поддержки у земных авторитетов, или советоваться с ними. В жизни и получилось так, что именно Павлу, а не первоапостолам, выпала честь и судьба в наибольшей мере заложить идеологические основы христианства, совмещая устную проповедь на местах с апостольскими посланиями.

Между тем, в самой Иудее репрессии против христиан продолжались. «В то время царь Ирод поднял руки на некоторых принадлежащих церкви, чтобы сделать им зло, и убил Иакова, брата Иоаннова, мечом» (Деян. 12, 1-2). В этой цитате речь идёт об убийстве Иакова Зеведеева – одном из самых приближённых к Иисусу учеников. Что касается личности того, кто назван «царь Ирод», то читатели остаются в недоумении, поскольку непонятно, откуда взялся этот персонаж и как он соотносится с другими евангельскими персонажами по имени Ирод. Решить эту задачу трудно без обращения к историческим трудам И. Флавия.

Мы уже знаем о самом главном Ироде, а именно, об Ироде Великом, умершем в 4 г. до н.э. Вторым по счёту следует Ирод-четверовластник. На самом деле – это Антипа, сын Ирода Великого, получивший от Октавиана Августа вместе с титулом тетрарха в управление Галилею и Перею. Согласно русской традиции его следовало бы величать Антипой Иродовичем. В евангельских повествованиях ему ставится в вину убийство Иоанна Предтечи.

Тот, кого в Деяниях называют «царь Ирод», в еврейской истории известен как Агриппа Первый. Он – внук Ирода Великого и сын Аристобула, казнённого вместе с братом Александром по обвинению в заговоре. Значит, он мог бы называться Агриппой Аристобуловичем. Получилось так, что благодаря некоторому счастливому стечению обстоятельств Агриппа сделал блестящую карьеру. Вначале ему пошло на пользу личное знакомство с Гаем Калигулой и, когда последний после смерти Тиберия в 37 г. стал императором, то пожаловал Агриппе титул царя и передал во владение тетрархию Филиппа, который к этому времени умер. Спустя два года Калигула отправил в ссылку в Испанию тетрарха Антипу и присоединил к царству Агриппы Галилею и Перею. В 41 г. Гай Калигула был убит, и в Риме схлестнулись интересы могущественных сил, желающих видеть на императорском троне своего человека. Как раз в это самое время в столице находился Агриппа, который в роли посредника сумел убедить сенат избежать кровопролития и объявить императором Клавдия. Естественно, что Клавдий не остался в долгу и включил в царство Агриппы дополнительно Иудею и Самарию. В итоге, Агриппа до самой своей смерти в 44 г. оставался владыкой территории, над которой ранее царствовал его дед Ирод Великий.

По поводу смерти Агриппы Первого, произошедшей в Кесарии Приморской, в Деяниях записано следующее: «В назначенный день Ирод, одевшись в царскую одежду, сел на возвышенном месте и говорил к ним; и народ восклицал: это голос Бога, а не человека. Но вдруг Ангел Господень поразил его за то, что он не воздал славы Богу; и он, быв изъеден червями, умер» (Деян, 12, 21-22). О том, как преждевременно и внезапно оборвалось царствование Агриппы, есть соответствующее описание у Флавия. Историк сообщает, что царь прибыл в Кесарию по случаю праздника, устроенного в честь императора Клавдия, но внезапно почувствовал сильную боль и был перенесён во дворец. «Затем, промучившись ещё пять дней страшными болями в желудке, царь умер в возрасте пятидесяти четырёх лет, на седьмом году своего правления» (И. Флавий. Иудейские древности).

Сравнение двух вышеприведённых текстов позволяет сделать вывод о том, что составители Деяний выбрали для иудейского царя мучительную и позорную смерть, возможно, в качестве справедливого, по их мнению, возмездия за гонения на христиан. На самом деле они позаимствовали у И. Флавия описание болезни и смерти Ирода Великого, который, дожив почти до 70 лет, к концу жизни в результате физических и психических недугов превратился в развалину. В частности, по описанию историка в нижней части живота у Ирода образовалась язва, которая плодила червей. Что касается Агриппы, то его смертельная болезнь носила все признаки отравления. По этому поводу в Электронной еврейской энциклопедии даже высказывается предположение о причастности к этому отравлению римских властей. Ну, это вряд ли.
Клавдий полностью доверял Агриппе, заключив с ним клятвенный союз, подобно тому, как Октавиан Август полностью доверял Ироду Великому.

Закончив вынужденное отступление, возвращаемся к главному персонажу Деяний – апостолу Павлу. Воспитание и полученное Павлом образование сделали его идеально подготовленным для выполнения возложенной на него миссии: будучи римлянином по гражданству, родившийся в малоазийском городе Тарс, Павел сложился, как иудей фарисейского толка по вере, выдающийся знаток и толкователь священных еврейских книг. Благодаря такому жизненному пути, с жителями Палестины он свободно общался на их родном языке, с римскими начальниками – по-латыни, а с культурными обитателями Римского государства — по-гречески.

Существует установившееся мнение, что Павел – апостол язычников, однако такое утверждение верно лишь в том смысле, что свою апостольскую миссию он выполнял, как правило, вне территории Иудеи, в странах с преимущественно языческим населением. Внимательное прочтение Деяний показывает, что со своими проповедями он выступал в еврейской среде, в синагогах, что представляется вполне естественным: в такой подготовленной аудитории не надо было объяснять, кто такие Моисей, Илия, Давид и другие персонажи Торы и пророческих книг. В Деяниях описывается лишь единственный случай, когда Павел вышел на неподготовленных языческих слушателей: афинские философы стоической школы попросили ознакомить их с основами его учения. И вот результат: «Услышавши о воскресении мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время» (Деян, 17, 32).

Среди посетителей синагог встречались люди, которые давно потеряли связь с исторической родиной, забыли или плохо знали родной язык и потому использовали греческий язык в качестве языка межнационального и культурного общения. Эта часть еврейской общины чаще всего оказывалась более других восприимчивой к новым идеям. Таким образом, выступая в синагогах, Павел, будучи ярким оратором и полемистом, увлекал своей проповедью часть слушателей, которые и становились его единомышленниками. В свою очередь, уверовавшие во Христа иудеи вовлекали в свой круг домочадцев и других родственников. В итоге сформировалась своеобразная религиозная ячейка, которую Павел называл «домашней церковью». Последняя со временем стала пополняться свободными слугами и даже рабами после того, как Павел, преодолевая сопротивление других апостолов, настоял на отмене обрезания для этой категории лиц, что открыло дорогу к христианизации подготовленным язычникам. По существу «домашние церкви» образовали в определённом смысле центры кристаллизации будущей мировой религии. Именно такие центры и посещал Павел в своих миссионерских путешествиях по городам Малой Азии и Греции, наставляя и укрепляя веру первых христиан.

В основу своих евангельских проповедей Павел положил следующие принципы:

1. Иисус – первый среди иудеев Сын Божий, исполненный Духа Святого, и «первородный между многими братиями» (Рим, 8, 29), которому Яхве определил роль жертвенного агнца, т.е. тот, «которого Бог предложил в жертву умилостивления» (Рим, 3, 25).

2. Иисус воскрес из мёртвых, поскольку «если Христос не воскрес, то проповедь наша тщетна, тщетна и вера наша» (1Кор, 15, 14).

3. Путь к спасению лежит через веру в Иисуса Христа. Принявший такую веру как бы заново рождается в Духе.

4. «Все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии» (Рим, 8, 14).

Согласно учению Павла верующий в Иисуса Христа, «оправдавшись верою», через дар благодати может обрести Святого Духа. «Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы – дети Божии. А если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники же Христу, если с Ним страдаем, чтобы с Ним прославиться» (Рим, 8, 16-17). Таким образом, Павел верил в то, что статус «сына Божия» не есть привилегия исключительно Иисуса, но и всех, обретших Святого Духа. Отличие только в том, что Иисус – первенец, «первородный между многими братиями», т.е. старший брат, которому по праву первородства даётся значительно больше, чем братьям младшим.

Интересно заметить, что учение Павла в некоторых позициях с точностью до терминологии совпадает с известными современными эзотерическими учениями. В самом деле, Святой Дух – это ничто иное, как энергия. Обретение Святого духа – это накопление такого количества внутренней энергии, при которым возможны феномены, характерные для богочеловека. Духовно продвинутый человек, избравший целью своей жизни накопление внутренней энергии, после достижения поставленной цели получает возможность программировать своё новое воплощение после смерти. Другие люди с необходимым ресурсом энергии способны покидать земные пределы, не оставляя своих останков (аналог вознесения на небо), и обретают возможности путешествовать в иных мирах, сохраняя присущее человеку осознание. Читатели книг Карлоса Кастанеды уже догадались, что в последнем случае речь идёт об учении дона Хуана.

Результативная работа Павла на поприще евангелизации вызывала гнев и возмущение среди тех евреев диаспоры, которые сохранили верность Моисеевой вере. В Иерусалим на имя первосвященника посыпались жалобы на раскольническую деятельность Павла. В Деяниях зафиксированы случаи, когда агрессивно настроенные оппоненты готовы были убить Павла за его убеждения. Например, в город Листра «из Антиохии и Иконии пришли некоторые Иудеи и, когда Апостолы смело проповедовали, убедили народ отстать от них, говоря: они не говорят ничего истинного, а всё лгут. И, возмутив народ, побили Павла камнями и вытащили за город, почитая его умершим. Когда же ученики собрались около него, он встал и пошёл в город, а на другой день удалился с Варнавою в Дервию» (Деян, 14, 19-20).

В целом, складывалась довольно парадоксальная ситуация: в то время как одни иудеи неистово преследовали христиан, другие иудеи успешно возглавили и осуществляли строительство Христовой церкви, чтобы, по выражению Павла, «во имя Его покорять вере все народы» (Рим, 1, 5).

Времена нелёгких испытаний начались для Павла после прибытия в Иерусалим. Здесь находящиеся в Храме иудеи из провинции Асия, что в западной части Малой Азии, опознали Павла и возмутили весь народ. От смертельной расправы его спасли римские воины, вытащившие избиваемого Павла из толпы и препроводившие его в крепость для дальнейшего расследования. Решающим фактором спасения Павла стало его заявление представителям римской администрации о том, что он является римским гражданином. Статус римского гражданина давал человеку немалые преимущества. В частности, действовал закон Юлия Цезаря о публичном насилии, содержащий такой пункт: «Всякий, кто, обладая военной или гражданской властью, нарушит право обжалования и убьёт, станет бичевать римского гражданина или прикажет сделать такое, или наденет ему что-либо на шею, чтобы подвергнуть пытке, несёт ответственность по закону Юлия о публичном насилии». Кроме того, даже приговорённый к смерти римский гражданин не подвергался такому унизительному и мучительному виду казни, как распятие.

Теперь дальнейшую судьбу Павла должны были решать представители римской власти, поскольку после смерти Агриппы Первого Иудея снова превратилась в наместничество. Под охраной римских воинов в ночное время, чтобы избежать нападения израильтян, Павел был переправлен из Иерусалима в Кесарию, где находилась постоянная резиденция правителя Феликса. Марк Антоний Феликс был иудейским наместником с 52 по 60 гг. Будучи назначенным на эту должность Клавдием, он некоторое время сохранял её и при императоре Нероне.

На судебном заседании со стороны обвинения присутствовали лица из числа высшего духовенства, которые обрисовали Павла «язвою общества, возбудителем мятежа между Иудеями, живущими по вселенной, и представителем Назарейской ереси» (Деян, 24, 5). Поскольку Павел защищал себя активно и убедительно, то Феликс принял уклончивое решение: оставить подсудимого как бы под домашним арестом, не запрещая родственникам и друзьям навещать его и оказывать ему услуги. Тем самым Феликс, во-первых, обеспечивал безопасность римского гражданина, а, во-вторых, изолировал источник смуты и общественного напряжения.

Через два года Феликса сменил Порций Фест (правил с 60 по 62 гг.). По этому случаю духовные лидеры Израиля обратились к новому правителю с просьбой повторно рассмотреть дело Павла, для чего переправить его из Кесарии в Иерусалим. Замысел заключался в том, чтобы убить Павла по дороге в процессе транспортировки.
Однако и Павел всё хорошо продумал и пришёл к выводу, что без надёжной римской охраны иудеи не дадут ему долго прожить. Поэтому он заявил Фесту, что намерен воспользоваться привилегией римского гражданина и просить суда над собой лично у кесаря, т.е. у императора Нерона. Римский начальник не возражал, хотя у него сразу же возникли трудности: необходимо было составить сопроводительное письмо с перечнем обвинений против Павла. Естественно, что внутриконфессионные споры, в которых Павел и некоторые другие иудеи утверждали, что некий Иисус из Назарета воскрес из мертвых, в то время как большинство других иудеев решительно это отрицали, не затрагивали государственные интересы Рима, и поводом для обвинений быть не могли.

Ничего обвинительного против Павла не высказал и царь Агриппа Второй, прибывший в Кесарию, чтобы поздравить Феста со вступлением в должность. Агриппа Второй был сыном Агриппы Первого, и ему пожаловали титул царя, хотя царём Иудеи он никогда не был, и в его небольших владениях жили преимущественно язычники. Тем не менее, Клавдий поручил ему надзор за Иерусалимским храмом с правом снимать и назначать первосвященника. Агриппа поддерживал союзнические отношения с Римом, и к экспансии христианства относился нейтрально.

Читатели Деяний так и не узнают, с какими обвинениями Павел был доставлен в Рим, где поселился в гостинице под охраной одного воина. «И жил Павел целых два года на собственном иждивении и принимал всех, приходящих к нему, проповедуя Царство Божие и уча о Господе Иисусе Христе со всяким дерзновением невозбранно» (Деян, 28, 30-31).

Приведённой выше цитатой заканчиваются Деяния святых апостолов, что позволяет сделать вывод о том, что Павел умер в Риме в 62 г., причём последние четыре года (два в Кесарии при Феликсе и два года в Риме) он был фактически лишён свободы передвижения. Почему за целых два года проживания в Риме никто из властей Павлом не заинтересовался? Логично предположить, что какая-то часть этого времени была потрачена на запрос в архив города Тарс (провинция Киликия) для проверки римского гражданства Павла: по свидетельству историка Светония со времён Клавдия действовал закон, согласно которому всякому, кто ложно выдавал себя за римского гражданина, отрубали голову на Эсквилинском поле. В целом, вряд ли был опасен для властей человек с такими убеждениями: «нет власти не от Бога», «существующие власти от Бога установлены», «начальник есть слуга Божий тебе» (см. Послание к Римлянам).

Апостол был серьёзно и хронически болен. «Дано мне жало в плоть» – так метафорически описывал он состояние своего здоровья во Втором послании к Коринфянам. Получается, что Павел закончил своё земное существование, так и не дождавшись суда у кесаря. Позднее биография Павла была дополнена легендой о его казни через обезглавливание в 64 г. (по другой версии – в 67 или 68 гг.), так как церковникам не понравилось, что составители Деяний закончили повествование о Павле в связи с его естественной смертью.

В то время как ученики и последователи Павла и после его смерти создавали новые христианские общины, сам иудейский мир вступил в эпоху сильнейших потрясений. В 66 г. в Иудее вспыхнуло антиримское восстание, поводом к которому послужила ненасытная алчность и жестокость римского наместника Гессия Флора. Началу войны предшествовало кровопролитное гражданское противостояние: первосвященники и знатные иудеи выступали против войны с римлянами, понимая бесперспективность этого мероприятия и призывая народ сначала обжаловать действия Гессия Флора у императора, однако партия войны была более многочисленна и идти на компромиссы не желала. Тогда знать обратилась за помощью к царю Агриппе Второму с просьбой прислать войска для усмирения мятежников. Просьба была удовлетворена, и в Иерусалим направились три тысячи всадников. Между тем мятежники убили первосвященника и многих его сторонников, а также расправились с римским гарнизоном в Иерусалиме, и это несмотря на то, что была достигнута договорённость о том, что римские воины добровольно сложат оружие в обмен на гарантии личной безопасности. Иосиф Флавий так прокомментировал происшедшее: «Для римлян этот урон был незначителен: они потеряли лишь ничтожную часть огромной, могущественной армии. Для иудеев же это явилось как бы началом собственной гибели; они сознавали, что теперь дан бесповоротный повод войне и что их город запятнан таким постыдным делом, за которое, помимо мщения римлян, нужно ожидать кары небесной» (Иудейская война).

Израильское общество того времени было насыщено пассионариями, готовыми жертвовать своей жизнью для достижения поставленных целей, поэтому на первом этапе войны римляне и их союзники потерпели ряд чувствительных и унизительных поражений. В 67 г. Нерон назначил Веспасиана Флавия командующим всеми римскими и союзными силами в войне против восставших. Тит Флавий почти сразу присоединился к отцу в должности войскового трибуна. После того, как Веспасиан овладел несколькими хорошо укреплёнными городами, последовала пауза в военных действиях, объясняемая неопределённой ситуацией в Риме после смерти Нерона в 68 г. Императоры-временщики Гальба, Отон, Вителий сменяли друг, не в силах удержать власть. Однако возникшая пауза в римско-израильском противостоянии не принесла облегчения жителям Палестины: с новой силой возобновилась ожесточённая схватка между сторонниками различных иудейских лидеров за безоговорочное доминирование. Основными жертвами этой междоусобицы становились мирные жители.

В конце 69 г., опираясь на поддержку легионов, императорский трон занял Веспасиан Флавий, который поручил Титу вернуть Иудею в состав Римского государства. Накануне Пасхи 70 г. Тит с войсками подошёл к Иерусалиму и приступил к его осаде. Трагическое положение осаждённых усугублялось ещё тем, что в столицу для празднования Пасхи, начало которой приходилось на 12 апреля по юлианскому календарю, прибыли по традиции сотни тысяч паломников. Вожди мятежников отказались выпустить их из города, поэтому из-за нехватки еды и питья, а также вспышки чумы многие тысячи человек лишились жизни.

После того, как нападавшие разрушили две стены вокруг города и приготовились к штурму третьей оставшейся стены, Тит с помощью И. Флавия, который выполнял при нём функции переводчика и советника, обратился к осаждённым с призывом прекратить бессмысленное сопротивление и сохранить, тем самым, свою жизнь и спасти от разрушения город и Храм. Хотя многие жители Иерусалима готовы были принять это предложение, враги римлян (зелоты) предпочитали умереть, но не сдаваться; Храм стал для них только крепостью, которую римлянам ещё предстояло завоевать. После пятимесячной осады войска Тита, понеся значительные потери, пошли на решительный штурм. Город и Храм были сожжены и разграблены победителями, множество людей нашли здесь свою смерть. Фактически Иерусалим перестал существовать, его стены и остатки Храма сравняли с землёй. В сохранности оставили только три башни в качестве назидания потомкам. Согласно И. Флавию, Храм был разрушен 10 числа месяца ав, т.е. 3 августа 70 г. по юлианскому календарю. Позднее авторы Талмуда откорректировали свидетельство Флавия и перенесли это печальное событие на 9 число месяца ав. После окончания имевших место событий стали появляться сообщения о том, что сожжение Храма произошло якобы по приказу и даже при непосредственном участии Тита Флавия. Однако на этот счёт есть ещё одно свидетельство Флавия, который в это время находился рядом с Титом и который утверждает, что Титу «было крайне важно сохранить для себя город, а для города Храм» (Иудейская война). У римского полководца не было намерения уничтожать известное всему миру великолепное храмовое творение и тем самым поставить своё имя в один ряд с именем Герострата, спалившего храм Артемиды Эфесской. По своим убеждениям Тит был, как бы сейчас сказали, государственником, или державником, для которого Иудея была частью единой страны и потому выдающееся храмовое сооружение рассматривалось им как предмет гордости жителей всей империи, а не только иудеев. В пользу этого утверждения говорит и тот факт, что пожертвования на нужды Храма принимались как от евреев, так и от всех желающих. Вместе с тем, лицам неиудейского вероисповедания категорически запрещалось посещение святилища, о чём предупреждали надписи на ограде, сделанные на латинском и греческом языках. И эти предупреждения не были пустой угрозой: первосвященникам удалось добиться от Рима права убивать всякого иноверца, осквернившего святилище своим вторжением. Более того, храмовая стража имела право на убийство даже римского гражданина без следствия и суда. Чтобы «отработать» такую важную уступку со стороны римских властей, священники, со своей стороны, обязаны были регулярно приносить жертвы за римский народ и лично за императора.

Итогом Первой иудейской войны стала национальная катастрофа: страна была разрушена и разорена на десятки лет вперёд. Отдельные отрасли экономики в принципе не могли больше возродиться. Прежде всего, это относится к такому сектору экономики, как паломничество и обслуживание верующих, посещающих Храм. На этом поприще трудилась почти половина населения, обеспечивая выращивание жертвенных животных и птиц, создание нормальных бытовых условий (ночлег, кошерное питание и т.п.) для миллионов иудеев в дни паломнических праздников и в будние дни. Во все дни недели, кроме субботы, в Храме приносились жертвы утром и вечером. Таким образом, сотни тысяч людей (в том числе священников и левитов) в одночасье потеряли средства к существованию и в своей массе устремились из разорённой страны в другие, более благополучные части Римской империи.

Этот антиисход отрицательно отразился на положении христиан. Как известно, в самой Иудее в отличие от стран диаспоры христианская община была крайне малочисленной и находилась в подполье. Это своё враждебное отношение к христианам новые переселенцы перенесли на места своего пребывания: христиане, как носители чуждой идеологии, изгонялись из синагог, в которых со времён апостола Павла они имели право находиться вместе с другими верующими. Теперь применительно к христианам стали разыгрываться сцены, подобные тем, которые пережил апостол Павел в Листре и в Иерусалиме.

Между тем положение самих евреев в Римской империи значительно ухудшилось, когда к власти пришёл император Домициан Флавий (правил с 81 по 96 гг.). Последний потребовал от евреев вносить в императорскую казну те денежные средства, которые ранее направлялись в Иерусалим в виде храмовых пожертвований, а именно, по две драхмы ежегодно. По существу, это был дополнительный налог по признаку национальной принадлежности. Когда евреи справедливо возмутились и отказались платить, свирепый правитель Домициан ответил смертными казнями. Хотя репрессии затронули в основном еврейские общины традиционного иудейского вероисповедания, однако «под раздачу» попали также и те евреи, которые к этому времени считали себя членами христианских общин. Светоний так излагает этот аспект правления Домициана: «С особой суровостью по сравнению с другими взыскивался иудейский налог: им облагались и те, кто откровенно вёл иудейский образ жизни, и те, кто скрывал своё происхождение, уклоняясь от наложенной на это племя дани. Я помню, как в ранней юности при мне в многолюдном судилище прокуратор осматривал девяностолетнего старика, не обрезан ли он». Заметим, что в этой цитате слово «прокуратор» означает должностное лицо, отвечающее за сбор и поступление налогов в тех провинциях, которые подчинялись не сенату, а непосредственно императору.

Хотя христианские общины организационно и финансово укреплялись, однако они не могли сравниться с численностью, сплочённостью и финансовой мощью еврейских общин, проживающих с христианами на тех же территориях. Лидеры еврейских общин всячески старались представить христиан возмутителями спокойствия и мятежными элементами при том, что сами христиане в то время вели себя тихо: к разгрому языческих храмов не призывали, с властями не конфликтовали, т.е. их поведение никак не могло попасть в поле зрения римской администрации. Однако, и апостол Павел с точки зрения властей ничего предосудительного не совершал но, тем не менее, по крайней мере, дважды он был на грани жизни и смерти по вине иудеев.

Римские власти также вынуждены были рассматривать «дела» христиан после анонимных доносов. С этим явлением столкнулся, в частности, Плиний Младший (полное имя Гай Плиний Цецилий Секунд), будучи в 111…113 гг. при императоре Траяне легатом в провинции Вифиния и Понт. В связи с этим он обратился к императору с письмом-просьбой дать совет относительно того, как поступать с теми лицами, которых анонимные обвинители именуют христианами. Со своей стороны Плиний вызывал обвиняемых на допрос и подвергал их такому испытанию: тех, кто злословил Христа и соглашался курить ладан изображениям римских богов и императора, он немедленно отпускал; тех же, кто отказывался это делать, он задерживал, и, по его мнению, их следовало либо казнить, либо направлять в Рим при наличии римского гражданства. Поскольку уверенности в правильности своих действий не было, то, как пишет автор императору, «я отложил расследование и прибегнул к твоему совету».

Ответ императора Плинию оказался кратким и потому заслуживающим полного изложения: «Ты действовал, мой Секунд, как должно, при разборе тех дел, о которых тебе донесли как о христианах. В самом деле, нельзя установить ничего обобщающего, что имело бы определённую форму. Разыскивать их не надо; если тебе донесут и они будут уличены, их следует наказывать; к тем, однако, кто станет отрицать, что он христианин, и докажет это делом, то есть молитвой нашим богам, то какое бы ни тяготело над ним подозрение в прошлом, он ввиду раскаяния получит прощение. Доносы, поданные без подписи, не должны иметь места ни в каком уголовном деле. Это очень дурной пример и не в духе нашего века».

Как видим, Траян довольно деликатно даёт понять, что, хотя он не осуждает административное рвение своего подчинённого, но, тем не менее, он решительно высказывается за то, чтобы анонимные доносы не принимались к рассмотрению вообще и указанные в них лица не разыскивались, если ничего криминального они не совершали. В силу своего высокого положения Траян понимал, что доносы весьма часто используются для устранения конкурентов. Кроме того, в империи проживали миллионы евреев. Что произойдёт, если к ним применять «тест Плиния»? Ведь, с одной стороны, подозреваемые будут хулить Христа, а, с другой стороны, под угрозой смерти откажутся поклоняться языческим богам и изображению императора. Не казнить же их всех?!

Ко времени правления императора Траяна относится историческое событие, получившее название Вторая иудейская война (115…117 гг.). В 115 г. римская армия под личным командованием императора втянулась в войну против Парфянского царства – постоянного и наиболее могущественного соперника Рима в геополитическом противостоянии. В это же самое время в тылу римской армии вспыхнуло иудейское восстание, затронувшее значительные территории вне исторических границ существования еврейского этноса. В своих расчётах восставшие исходили из предположения, что Риму будет трудно выиграть войну на два фронта, вследствие чего часть восточных римских провинций будет потеряна, и иудеи восстановят свою государственность.

Крупный очаг восстания находился в Месопотамии (территория современного Ирака), где евреи выступили единым фронтом с парфянами против римлян. Линия восстания проходила также через африканскую провинцию Киринаика (территория современной Ливии), Египет, Кипр, малоазийские провинции Киликия, Капподокия, Галатия. Со стороны мятежников война носила жестокий религиозный характер: на захваченных территориях беспощадно истреблялись все гои (неевреи), разрушались языческие храмы и другие символы греко-римского мира.

Дион Кассий (155…235 гг.) – римский государственный деятель (сенатор, дважды консул) и историк оставил записи об этой войне: «…евреи Кириены начали уничтожать греков и римлян. Некоторых из них они бросали на растерзание диким зверям, а других заставляли вести поединок друг с другом (наподобие гладиаторов). Таким образом погибли в общей сложности 220 тысяч человек. Подобные же дела делали они в Египте и на Кипре, где возглавил их человек по имени Артемион. Там погибли 240 тысяч человек. Поэтому запрещено было евреям ступать на землю острова, и если кто-либо из них попадал туда не по своей воле, в бурю, то его казнили. Многие полководцы сражались с евреями и победили их, среди них был Люций, посланный Траяном» (Д. Кассий. Эпитомия).

В конечном итоге Траян разбил парфян, а его полководцы разгромили восставших и казнили их вождей. Естественно, что репутация евреев диаспоры в целом сильно пострадала: живущие рядом с ними народы стали воспринимать их, как скрытных и жестоких людей. Антиеврейские настроения выливались в погромы и другие формы гонения. Под репрессии часто попадали и христиане, которых обыватели воспринимали, как некую иудейскую секту, поскольку и христиане и евреи в равной степени пользовались Торой и книгами пророков. В этой связи сменивший Траяна император Адриан (правил в 117…138 гг.) вынужден был защищать христиан в своём письме от 125 г. проконсулу провинции Асия Муцию Фундану. Вот выдержка из этого рескрипта: «Итак, если наши подданные в провинциях твёрдо могут поддержать своё требование против христиан, так что и перед судом смогут доказать, то не запрещаю им делать это; только не дозволяю им прибегать к громким требованиям и крикам. Гораздо справедливее, чтобы если кто захочет донести, ты сделал дознание о деле. И тогда, если кто донесёт и докажет, что вышеупомянутые люди делают что-нибудь против законов, то ты определяй наказание сообразно с их преступлениями. Особенно постарайся, ради Геркулеса, о том, чтобы если кто по клевете потребует к ответу кого-либо из христиан, тебе поступать с таким человеком наистрожайшим образом, сообразно с его гнусным бесстыдством».

Несмотря на заметное сходство в письмах обоих императоров относительно сочинителей ложных доносов, всё-таки подход Адриана представляется более правовым: христиан не следует заведомо выделять в отдельную неблагонадёжную социально-религиозную группу; только следствие и суд могут установить наличие или отсутствие нарушений римского законодательства со стороны любого подданного государства. Заметим, что содержание писем цитируется из документов, опубликованных в книге Деревенского Б.Г. «Иисус Христос в документах истории». Здесь приведена внушительная подборка документов по обозначенной тематике, а также имеются оригинальные комментарии автора-составителя.

Получается, что христианские общины нередко становились объектами нападок и гонений, о чём провинциальные власти докладывали в Рим, причём при расследовании оказывалось, что возмутителями спокойствия являлись не сами христиане, а те, кто выступал с обвинениями против них. В целом местные и центральные римские власти были плохо информированы о том, кто такие христиане и что такое христианство. Ничего не знали они и о самом Иисусе Христе. Это частично было связано с тем, что Иисус не оставил после себя никаких письменных трудов, раскрывающих его учение. Противоречивые воспоминания его учеников – единственный источник информации об Учителе. Неудивительно, что даже такой просвещённый правитель как Марк Аврелий в своей философской работе «Размышления» (около 170 г.) ни словом не упоминает о христианах.

Казалось бы, что греко-римское культурное сообщество должно было знать об Иисусе из сочинений И. Флавия, поскольку считается, что историк оставил так называемое «Свидетельство Флавия», на которое часто ссылаются церковники. Современный читатель может легко найти этот текст: «Около того времени жил Иисус, человек мудрый, если его вообще можно назвать человеком. Он совершал изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимают истину. Он привлёк к себе многих иудеев и эллинов. То был Христос! По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил его к кресту. Но те, кто раньше любили Его, не прекращали этого и теперь. На третий день Он вновь явился им живой, как возвестили о Нём и о многих других Его чудесах боговдохновенные пророки. Поныне ещё существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по Его имени» (Иудейские древности).

Вначале заметим, что свидетелем считается человек, лично наблюдавший за каким-либо объектом, субъектом, процессом или явлением. И. Флавий, родившийся в 37 г., т.е. спустя семь лет после смерти Иисуса, свидетелем его деяний быть не мог. Другое дело, что он мог слышать о нём, или где-то прочитать, но это свидетельством не является. Относительно самого «Свидетельства Флавия» в дореволюционной энциклопедии Брокгауза и Эфрона со ссылкой на учёных говорится, как о «вставке позднейшего происхождения». Учёные даже смогли оценить тот временной интервал, внутри которого эта вставка была сделана. Например, христианский писатель Ориген (умер в 254 г.) о ней не упоминает, хотя часто обращается к И. Флавию, однако другой церковный писатель Евсевий в своей работе, датируемой около 330 г., её дословно цитирует. Значит, вставка была сделана где-то внутри интервала, ограниченного указанными временными метками.

Церковные начальники не могли позволить свободное хождение трудов И. Флавия без упоминания в них имени Иисуса. Иначе получается, что историк, в подробностях описывающий даже незначительные эпизоды еврейской истории, ничего не знал об Иисусе, давая тем самым критикам христианства повод утверждать, что исторический Иисус вообще не существовал. Впрочем, представителей этой «мифологической школы» сейчас не так уж много, и большинство в историчности Христа не сомневается. Что касается самого факта появления этой вставки, то следует признать, что только благодаря ей труды И. Флавия дошли до наших дней и не были уничтожены. Рукописи не горят, если их бережно хранят! По другому их сохранность никто не гарантирует.

Возросшие идеологические расхождения между иудаизмом и христианством к середине второго века количественно и качественно изменили состав самих христианских общин: во-первых, число христиан из бывших язычников стало значительно превышать количество христиан из еврейской среды, во-вторых, вследствие разрушения Иерусалимского храма еврейские представители в общинах утратили былой авторитет, чем воспользовались энергичные экс-язычники для захвата руководящих должностей. Иисус и христианство в целом перестали быть религиозной и, в более широком смысле, культурной «принадлежностью» узкого и замкнутого иудейского мира, а стали частью религиозно-культурной сферы огромного и открытого греко-римского мира. Всё это потребовало смены парадигмы. Совершенно ясно, что в языческом государстве римским подданным привычнее и ближе был Иисус в качестве божественной сущности, а не чуждый их пониманию пророк или Мессия. Идеологической реакцией на это требование времени стало появление Евангелия от Иоанна, в котором Иисус был объявлен равновеликим Богу («Единородным Сыном»).

Вспомним, что в учении апостола Павла Иисус был назван «первородным», и это предполагало, что прилежный христианин после обретения Духа Святого может получить статус Сына Божия и стать наследником Бога и сонаследником Христу. В отличие от этого, новый подход к сущности Иисуса констатировал, что Христос был, есть и будет единственным Сыном Божиим. Тем самым между однокоренными словами «первородный» и «единородный» возникала такая же смысловая пропасть, как между словами «милостивый государь» и «государь-император».

Был ещё один аспект, по которому бросались в глаза различия между четвёртым Евангелием и тремя более ранними Евангелиями. Речь идёт об отношении авторов к богатым и бедным. Например, у Матфея приводятся такие слова Иисуса: «Истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и ещё говорю вам: удобнее верблюду пройти через игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф, 19, 23-24). У Марка повторен тот же эпизод с богатым юношей и пожеланием ему от Иисуса продать своё имение, деньги раздать нищим, после чего следовать за ним в качестве ученика. У Луки Иисус излагает притчу о Богаче и Лазаре, в которой после смерти каждого из них нищий Лазарь оказывается на небесах в компании с Авраамом, в то время как Богач страдает от адских мук. Что касается Евангелия от Иоанна, то в нём Иисус также изъясняется либо притчами, либо даёт наставления, не прибегая к иносказательной форме, однако нигде в его уста не вкладываются слова, обличающие накопителей богатств и дающие какие-либо преимущества бедным и страждущим. По этой же причине здесь отсутствует Нагорная проповедь с её программой того, кто и каким образом наследует Царство Небесное, и из которой верующие с низким социальным статусом черпали надежду на лучшую долю в загробном мире.

Лица начальствующего состава в христианских общинах к моменту появления Евангелия от Иоанна отчётливо понимали, что «конца мира сего» в обозримом будущем ожидать не следует, хотя рядовым верующим об этом лучше не сообщать, чтобы держать их в постоянном напряжении. Кроме того, неразумно, по их логике, отталкивать от Церкви людей состоятельных и влиятельных. Напротив, следует всячески вовлекать их в жизнь общины, чтобы обращать их богатство и влияние на пользу дела. Взамен благодетелям предлагали отпущение грехов и надежду на преференции в загробном мире. Короче говоря, эра аскетизма в христианском мире закончилась, наступала эра стяжания богатств и благотворительности.

Новая христианская идеология, с одной стороны, делала Иисуса в качестве Бога понятным в греко-римской культурной среде и открывала путь к формированию божественного культа Христа и созданию полноценной церковной организации. С другой стороны, по мере того, как новая идеология всё больше утверждалась, христианские общины стали покидать те евреи, которые считали многобожие несовместимым с Торой. Учителя еврейского народа (раввины) стали резко обличать христиан, как похитителей и исказителей Торы и других, не принадлежащих христианам иудейских книг. Желающим получить более подробные сведения на этот счёт следует обратиться к книге Б.Г. Деревенского.

Однако, далеко не все евреи относились к христианству негативно. Были глубоко и широко мыслящие эллинизированные евреи, которые размышляли о месте евреев в глобальном мире на века вперёд, выстраивая модели взаимоотношения диаспоры с другими этносами. Эти мудрые представители своего народа понимали, что рядом с христианами евреи могут комфортно сосуществовать по нескольким причинам. Во-первых, христианская моральная установка на приоритет небесных благ в сравнении с земными ценностями делала христиан менее конкурентными в таких традиционных сферах бизнеса, как торговля и ростовщичество (банковское дело). Во-вторых, благодаря христианству евреи открывались всему миру через свою историю, через свои обычаи и мораль и, наконец, через свою религию. В-третьих, евреи всегда будут иметь преимущество перед христианами, поскольку в христианскую Библию в качестве составной части включена Тора, в которой чёрным по белому написано, что евреи – единственный в мире богоизбранный народ. Отсюда вывод: евреи должны не тормозить, а всячески поддерживать глобальный христианский проект во имя своего будущего.

В несколько более поздние времена появление окончательно сформулированного христианского учения вызвало огонь критики со стороны служителей культов «старых» греко-римских богов, которые обвиняли новую религию в антигуманности и деструктивности. Для доказательства своих обвинений жрецы выстраивали такую цепочку умозаключений. Во-первых, каждый христианин живёт надеждой на скорое второе пришествие Христа. Во-вторых, само пришествие предваряют глобальные катастрофы, стихийные бедствия, войны, эпидемии, голод и другие негативные явления, несущие смерть и страдания людям на Земле. Получается, то, что плохо для большинства людей, радует христиан, давая надежду на спасение. В качестве примера жрецы могли сослаться на послания, которые епископ Киприан Карфагенский направлял своей пастве во время чумы, свирепствовавшей приблизительно в середине третьего века почти на всей территории империи. Этот архипастырь в своих посланиях призывал верующих воспринимать страдания и смерти от чумы в качестве «бича божьего», предвещающего завершение всякой жизни, и потому истинные христиане должны испытывать не страх, а радость.

В своей ненависти к христианам и их лидерам жрецы доходили до обвинений в том, что христиане умышленно способствовали распространению чумы, стараясь приблизить своё светлое будущее. Такие обвинения жрецов возбуждали народ на расправу с христианами. Звучали призывы к властям запретить христианство как религию. В результате Киприан и некоторые другие епископы были казнены, а церковное имущество конфисковано. Впрочем, следует признать, что эти антихристианские репрессии не носили тотального характера, а в основном затрагивали отдельных епископов и пресвитеров, и уже через несколько лет после гибели Киприана репрессии были прекращены. Тому были, по крайней мере, две причины: во-первых, империя была вынуждена бороться не на жизнь, а на смерть против наступающих варваров, и на этом фоне межконфессионные «разборки» стали выглядеть неуместными; во-вторых, христианские лидеры смогли убедить власти в том, что многие обвинения против Церкви надуманы, что догматы – это одно дело, а практика – это совсем другое дело, и что Церковь никогда не выступала против властей. В итоге согласно эдикту Галлена «О веротерпимости» Церковь снова была введена в правовое поле, а ранее конфискованное имущество возвращено владельцам. О том, до какой степени христиане были готовы сотрудничать с властями, говорит известный казус из истории Церкви, когда в Испании триста христиан совмещали свои убеждения с работой муниципальными языческими жрецами.

Как видим, Церковь развивалась и укреплялась в процессе борьбы, когда временные отступления и поражения вновь сменялись поступательным движением вперёд к избранной цели. Тем не менее, процесс всемирной евангелизации шёл не так быстро и масштабно, как замышляли его устроители. Подобно тому, как палестинские евреи и евреи диаспоры в своём большинстве сохранили верность традиционному иудаизму, так и другие подданные Римского государства в своей массе не хотели менять своих привычных богов на чужих. Поэтому появление христианских общин на просторах империи не оказывало существенного влияния на народонаселение. Мечта о том, чтобы «во имя Его покорять вере все народы» могла растянуться на века.

На рубеже третьего и четвёртого веков главные идеологи Церкви изменили тактику: упор был сделан не на повышении количества верующих, а на обращение в свою веру руководителей государства, воздействуя на них через близких родственников и приближённых лиц. Христианство в качестве единой государственной религии представлялось правителям страны в качестве верного средства консервации существующих общественных отношений и спасения империи от дезинтеграции путём культивирования идеалов смирения и покорности, способности переносить страдания и материальные лишения ради вечного райского блаженства после смерти. Как известно, такая тактика принесла полный успех, после чего мощный государственный аппарат включился в борьбу за всеобщую христианизацию. В итоге произошло то, что произошло: божественный покровитель еврейского народа Яхве (Иегова) был объявлен Вселенским Богом, а христианство стало мировой религией. Светская управленческая элита потеснилась, уступив часть полномочий и сфер влияния церковным начальникам, а взамен последние обязались служить поддержкой и опорой существующего строя.

Эксплуатация человеческих слабостей и, прежде всего, страха смерти и загробного существования давала хорошие доходы. С течением времени первые лица в церковной иерархии обрядились в сверкающие драгоценными камнями золототканые уборы, не уступающие по великолепию одеяниям царствующих особ. Тех христиан, которые, оперируя примерами из жизни Иисуса и его апостолов, предлагали церковной знати перейти от роскоши к более скромному образу жизни, объявляли еретиками и врагами Церкви. В политической сфере амбиции Церкви также не знали предела: церковная верхушка уже не довольствовалась просто влиянием на решения светских властей, ей нужна была полная власть. Следуя формуле «Священство выше власти», римские папы смещали и назначали королей.

В сфере идеологии реализация христианского проекта также приносила свои плоды: добропорядочный христианин мог не знать истории своей страны и своего народа, но он обязан был помнить имена патриархов, знать персонажей еврейской истории, её героев и антигероев. Именно этого требовали от своей паствы служители христианского культа. Перевод евангельских текстов с греческого языка и латыни на национальные языки не разрешался. Фактически рядовые верующие отлучались от оригинальных евангельских повествований, так как свободное хождение последних запрещалось. Их истинное содержание подменялось придуманными мифами и легендами, облачёнными в форму священного предания, а энциклики римских понтификов ставились выше «слова Христова». Ясно, что такое положение не могло продолжаться вечно. В противовес христианской глобализации усилился рост национального самосознания со стороны части духовенства и патриотически настроенных мирян. В конце концов, первичное недовольство оформилось в протестантскую революцию, или то, что получило название Реформация.

Трудная борьба религиозных реформаторов против тотального господства римской католической церкви принесла значительные изменения в тех государствах, в которых победили протестантские идеи. Не затрагивая экономических и политических последствий этой победы, остановимся на религиозном аспекте. В протестантских общинах священники перестали играть роль отпускающих людские грехи посредников между человеком и Богом. По существу они стали выполнять административные и управленческие функции. Теперь прихожане индивидуально и самостоятельно выстраивали свои личностные отношения с Богом, обращаясь к нему лично, как учил Иисус. Такой подход вызывал у людей потребность изучения текстов Священного писания в поисках откровений и ответов на животрепещущие вопросы бытия. Снятие запретов на свободное хождение библейской литературы совпало по времени с успехами книгопечатания. Теперь сравнительно низкая стоимость печатной продукции сделала Библию самым читаемым мировым шедевром.

Привычка к самостоятельному мышлению в сочетании с ростом грамотности сразу нашли своё отражение в материальном мире, когда такие протестантские страны, как Англия и Голландия стали локомотивами промышленной революции. Христианство протестантского толка, очищенное от культа святых, креста и икон, приблизилось к образу раннехристианских общин, состоящих из иудеев. Неудивительно, что к реформированной церкви потянулись те евреи, для которых из карьерных или иных соображений важно было объявить себя христианином. Раввины не считали такой поступок еврея серьёзным грехом или предательством, расценивая его с позиций допустимой целесообразности, не затрагивающей религиозно-нравственные устои традиционного иудаизма.

Впрочем, следует признать, что никакие разновидности и оттенки христианства не принесли счастья и умиротворения народам Европы и остального мира. Гуманистические принципы раннего христианства оказались нереализованными. В человеческих сообществах сохранялась огромная пропасть между богатыми и бедными, между знатью и простолюдинами. Как католические, так и протестантские страны одинаковым образом вели захватнические войны, безжалостно истребляя и порабощая коренное население колоний. Причину такого положения некоторые склонны видеть в извращении первоначальных христианских идей и моральных ценностей. Однако, дело заключается в том, что Христовы заповеди, изложенные им в Нагорной проповеди, никогда не были реализованы даже частично. Церковные деятели уже давно убедили себя и других в том, что моральная планка поднята Христом слишком высоко и потому живущий в миру человек не в состоянии исполнять эти заповеди. В итоге, глубокие по смыслу Христовы заповеди были подменены тщательно разработанным культом основателя христианства и соответствующими церковными ритуалами.

Вот книга под названием Закон Божий (для семьи и школы). Это – репринтное издание 1991 г. Пермского епархиального управления, а оригинал издан с США. Книги такого рода были обязательными к изучению в учебных заведениях царской России. Из всей Нагорной проповеди здесь рассматриваются и обсуждаются только так называемые «заповеди блаженства», а основная и большая часть проповеди опущена полностью, так что читатель так и не узнает, в каких пунктах Иисус шёл дальше закона Моисея, или, другими словами, чем христианство отличается от иудаизма по существу.

В указанной книге много страниц отводится изложению и пояснению Десяти заповедей. Стараниями церковников сложилось так, что христиане именно Десять заповедей считают своим моральным кодексом, забывая, что они взяты из Ветхого завета и представляют собой моральный кодекс иудеев, а нравственные принципы христианства, изложенные Иисусом в Нагорной проповеди, остаются забытыми и невостребованными. Принципы эти духовенство посчитало слишком обременительными для себя, и потому не требовало их исполнения от других. Впрочем, такое положение вряд ли можно считать необычным: все церковные организации строятся для обретения богатства и влияния (если не получается достигнуть полной власти), так что, с этой точки зрения, клирики не слишком отличаются от представителей бизнеса или власти.

Заслуживает более подробного анализа путь к христианству наших предков — восточных славян. В эпоху раннего христианства на территории Древней Руси ещё сохранялась ведическая цивилизация, в которой счастливые семьи проживали в своих собственных, можно сказать, райских поместьях. Так же, как и в более поздней языческой культуре, наши прародители для общения с Богом использовали не искусственные храмовые сооружения, а священные рощи – живые божественные творения. Когда пришла пора массовой евангелизации, множество христианских проповедников устремились на Русь, стремясь обратить её жителей в свою веру, убедить в необходимости и эффективности иных способов богопочитания. Однако усилия проповедников оказались тщетными: если одни их постулаты казались дивными, то другие вызывали не только возражения, но и решительный протест. Начнём с того, что наши предки не убивали животных и не употребляли мясную пищу, считая её вредной для человеческого организма. В отличие от этого, у многих народов жертвоприношение животных и поедание их мяса составляло часть их повседневной жизни. Например, в римских храмах, как правило, приносились благодарственные жертвы богам за помощь в важных делах. Согласно иудейскому вероучению только кровь невинной жертвы может смыть допущенное человеком прегрешение. Речь идёт о так называемой искупительной жертве, при которой божественное прощение за грех покупается ценой жизни невинного создания. В ветхозаветной книге Левит содержатся полученные от Яхве детальные указания о том, какой жертвой покрывается тот или иной грех.

Во всяком акте жертвоприношения участвуют три стороны: во-первых, это – жертва, и здесь всё ясно; во-вторых, это – жертвователь (жертводатель), т.е. жертву приносящий. Как правило, это – человек, который потерей части своего имущества откупается за своё прегрешение, но взамен успокаивает совесть в надежде на божественное прощение. Наконец, третьей стороной (жертвополучателем) выступает некто могущественный, т.е. Бог, милости и прощения которого добивается жертвователь. При этом считается, что Бог одобряет и поощряет жертвоприношение, поскольку испытывает при этом удовлетворение. Так при сожжении жертвенных животных получается «благоухание, приятное Господу» (см. книгу Левит).

Взаимодействие всех трёх вышеуказанных сторон можно проследить, например, в эпизоде под названием Жертвоприношение Авраама. Здесь жертвователь – это Авраам, который, демонстрируя безграничную покорность Богу, готов принести в жертву своего любимого сына. Жертва – это Исаак, у которого никто ничего не спрашивал. Жертву заказал Яхве, желающий испытать, насколько далеко простирается покорность и преданность Авраама. Как известно, эпизод закончился хорошо: в последнюю минуту ангел отвёл разящую руку отца, и под нож пошёл баран, запутавшийся рогами в кустарнике.

Христианским проповедникам казалось логичным объяснение, что, если жертвенная кровь животных смывает отдельные прегрешения, то кровь Сына Божьего в состоянии смыть грехи всего человечества. По их логике, Иисус – добровольная жертва, который «предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное» (Эфес, 5, 3). Одновременно Иисус – это тот, «которого Бог предложил в жертву умилостивления» (Рим, 3, 25). Об этом же говорится в четвёртом Евангелии: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин, 3, 16). Из всего этого ясно только то, что добровольной жертвой является Иисус. В определении других сторон жертвоприношения возникают трудности, так как божественная сторона выступает и как жертводатель («…отдал Сына Своего Единородного») и как жертвополучатель («…в приношение и жертву Богу»). В итоге получается странная ситуация: Бог в целях умилостивления себя принёс Иисуса с его согласия в жертву себе, чтобы спасти греховное человечество.

Новозаветные книги писали иудеи и для иудеев, поэтому то, что в их глазах выглядело логичным и естественным, вызывало непонимание и протест наших ведических и языческих предков, для которых сама мысль о том, что Бог принимает и одобряет человеческую жертву, представлялась чудовищной и несовместимой с образом любящего Отца. Людям, привыкшим самим отвечать за свои жизненные поступки, было непонятно, как кровь невинных созданий может кого-то спасти или снять ответственность за допущенные прегрешения.

Поскольку население Руси категорически не воспринимало посулы и увещевания пришлых проповедников, в ход пошёл ранее испытанный приём: провести христианизацию сверху, убедив правящую элиту в преимуществах новой религии. Как известно, приём сработал. Статус господствующей государственной религии имел то удобство, что всех сомневающихся и возражающих можно было автоматически занести в разряд еретиков и врагов Отечества со всеми вытекающими из этого обвинения последствиями.

Малопонятные и противоречивые догматы заморской религии в сочетании с неограниченным самовластием правителей деформировали сознание народа, сдвинули его интегральную «точку сборки». По существу народ погрузился в состояние безразличной покорности и сонного оцепенения, пробуждаясь только во времена тяжких испытаний.

Рассуждения о загадочной славянской душе и особом пути России возникли не на пустом месте. Дело в том, что относительно небольшой по историческим меркам период отделяет наших современников от прекрасного ведического прошлого, в то время как народы Римской империи шли к христианству от другой точки отсчёта, а именно, от рабовладельческих отношений. Многие учёные считают, что существует память поколений, хотя и не приходят к согласию относительно запоминающей среды: на молекулярном или полевом носителе информации. Не располагая достоверными сведениями о своих ведических прародителях, человек, тем не менее, безотчётно ищет сравнительно недавно потерянный рай. Смятение души отражается во внешнем: в поисках не угнетённого состояния, определяемого понятием «воля», в выборе подходящего для сердца и ума дела, в сомнениях относительно своего предназначения. Если поиски оказываются безуспешными, то возникшая пустота от потери жизненных ориентиров и сожаления от напрасно потраченных усилий зачастую компенсируются употреблением алкоголя и наркотиков. Трудно сказать, чем руководствовались вожди Советского Союза (интуицией или продуманной стратегией), когда разрешили работникам предприятий и учреждений брать и осваивать земельные участки под дачи. При этом профсоюзным организациям разрешалось оказывать дачникам финансовую и иную помощь из своих фондов. Овощи и фрукты тогда были дешёвыми и доступными, так что материальные соображения играли не главную роль: взращивая сады на неудобьях и пустырях, дачники с воодушевлением говорили об исконной тяге к земле и аграрному творчеству. В итоге возникло «дачное движение», охватившее миллионы семей и не имеющее аналогов в мире.

Теперь на очереди стоит несравненно более важный и качественно новый этап: получить для семьи в бессрочное пользование земельный надел, чтобы обустроить на нём родовое поместье для себя и будущих поколений. Реализация этого грандиозного проекта изменит строй мысли и образ жизни людей, приблизит время, когда «Россия вспрянет ото сна», когда радостные устремления души вызовут соответствующую активность тела.

В связи с вышеизложенным, также и служителям культов можно использовать возникший исторический шанс и встать, если не во главе, то, по крайней мере, рядом с участниками нового проекта. Предпосылками к этому служат следующие соображения. Во-первых, религии продолжают выполнять организующую и воспитательную функцию в значительном сегменте общества, а авторитет многих первосвященников поддерживается на высоком уровне. Во-вторых, как правило, конфессиональные различия не играют большой роли в том смысле, что все миряне одинаково стремятся к семейному благополучию и счастливому будущему своих детей в обществе без войн и насилия.

Всё это даёт надежду на то, что церкви, мечети, синагоги станут местом, где прихожане при участии представителей властных структур и органов самоуправления станут разрабатывать и обсуждать проекты семейных усадеб и общественных поселений, ибо как рядовые священнослужители, так и религиозные лидеры придут к осознанию того, что такова воля Единого Отца.

Калинин Г.А.