Когда родился и умер Иисус из Назарета

Глава 4. Евангелие от Иоанна написал апостол Андрей

Вопрос об авторстве новозаветных текстов, как правило, не имеет однозначного ответа. Учёные-богословы вынуждены признать, что только авторство третьего Евангелия по некоторым косвенным признакам может принадлежать Луке – ученику апостола Павла. Авторство остальных евангельских повествований условно, не имеет под собой каких-либо убедительных доказательств и обязано своим наименованием традиции и принятому соглашению. Лучше обстоит дело с той частью Нового завета, которая включает в себя апостольские Послания: например, из четырнадцати Посланий апостола Павла в тринадцати он лично заявляет о своём авторстве, а также однотипно по форме начинает и заканчивает эти документы. Что касается Послания к евреям, то здесь отсутствуют все атрибуты Павловских Посланий, что позволяет учёным справедливо приписывать авторство этого Послания некоему ученику или последователю Павла.

В данной главе будет доказано, что автором четвёртого Евангелия по всем признакам является именно апостол Андрей, а не апостол Иоанн, как это принято считать. В этом месте следует сразу оговориться, что никакой из первоапостолов не мог быть автором всего указанного евангельского текста. Впрочем, это утверждение справедливо по отношении ко всем четырём Евангелиям, так как сотни людей в процессе переписывания редактировали по мере своего разумения некоторый первоначальный и последующие рукописные материалы, превращая их в коллективный труд. Совместное творение в значительной степени характерно и для четвёртого Евангелия, которое вошло в оборот несколько десятилетий спустя после появления Евангелия от Луки, когда все первоапостолы давно перешли в мир иной.

Существуют различные предположения относительно того, по какой причине текст заключительного Евангелия столько времени оставался неизвестным, прежде чем предстать в том виде, который дошёл до наших дней. Ясно только одно: изначально существовавшие личные и эмоциональные воспоминания одного из учеников Иисуса о своём общении с Учителем были дополнены позднейшими редакционными вставками и пояснениями доктринёрского характера, отражающими достигнутый на тот момент времени уровень религиозной мысли и религиозной жизни.

Ранее во второй главе мы отчасти раскрыли мотивы, по которым церковным иерархам был важен и необходим текст заключительного четвёртого Евангелия: требовалось нивелировать недостатки и слабости предыдущих Евангелий и раскрыть божественную сущность Иисуса Христа. Вспомним, например, фразу из последней главы Евангелия от Матфея: «Одиннадцать же учеников пошли в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус, и, увидев Его, поклонились Ему, а иные усомнились» (Мф, 28, 16-17). Ясно, что такую запись церковники желали спрятать в самый дальний угол: трудно было бы проповедовать воскресение Христа из мёртвых при наличии информации о том, что даже в среде первоапостолов были люди, которые в этом сомневались.

Дополнительно церковное начальство хотело в новом Евангелии продемонстрировать римским властям стопроцентную лояльность со стороны последователей новой религии. С этой целью появляется образ Христа, лично несущего орудие смерти к месту своей казни, как символ полной покорности властям и судьбе.

Чтобы усилить некоторые доктринёрские моменты своего повествования, творцы четвёртого Евангелия даже переставили временные вехи: у них в отличие от евангелистов-синоптиков смерть Иисуса приходится не на первый день Пасхи, а на день раньше, в праздник опресноков. Тем самым символически подчёркивается, что «агнец Божий» погибает в тот же день, когда проливается жертвенная кровь невинных пасхальных ягнят. Соответственно получалось, что первый день Пасхи совпадал с субботой.

Ещё одно отличие касалось подробностей погребения после того, как Пилат разрешил Иосифу Аримафейскому взять тело Иисуса. Теперь рядом с Иосифом появляется Никодим: «Пришёл также Никодим, приходивший прежде к Иисусу ночью, и принёс состав из смирны и алоэ, литр около ста. Итак они взяли Тело Иисуса и обвили Его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи» (Ин, 19, 39-40). Этот Никодим видимо был первым силачом в Иудее, если смог принести около ста литров благовоний. Но главное не в этом. Из текста следует, что двое мужчин в полном объёме выполнили всю процедуру бальзамирования. В связи с этим возникают два вопроса. Первый: А где же галилейские женщины и другие лица, которые якобы стояли «у креста»? Получается, что о них просто забыли. Второй вопрос связан с тем, что сама процедура бальзамирования требует для своего окончания нескольких часов. Где эти двое мужчин взяли столько времени? Известно, что промежуток времени от момента смерти Иисуса до момента наступления субботы составлял около трёх часов. Иосиф Аримафейский должен был вначале оставить место казни и отправиться в город в резиденцию Пилата. Здесь он потратил какое-то время на то, чтобы добиться приёма у римского начальника. После этого необходимо было изложить суть дела и содержание просьбы. Логично предположить, что затем Пилат вызвал секретаря и продиктовал ему соответствующий приказ, адресованный тем римским воинам, которые ещё остались на Голгофе. Ясно, что без этого приказа, скреплённого печатью, тело никто бы не выдал. Теперь Иосиф отправляется в обратный путь, предъявляет приказ Пилата воинам и снимает тело с креста. Чтобы до начала субботы успеть вернуться обратно в город, времени оставалось только на то, чтобы доставить тело Иисуса на место погребения, уложить его в гроб в пещере и закрыть вход в пещеру камнем. Именно так описывают события евангелисты-синоптики, но у авторов четвёртого Евангелия своя история.

Возвращаемся к поиску ответа на вопрос: кто из учеников Иисуса оставил свои живые и волнующие воспоминания о повседневном общении с Учителем? Прежде всего, нетрудно заметить, что главным героем этих воспоминаний (после Петра и почти наравне с ним) является апостол Андрей, который описывает такие события и излагает такие диалоги с Учителем, которые непосредственно связаны лично с ним и в которые не вовлечены другие ученики. Если предположить, что четвёртое Евангелие осталось единственным в своём роде документом, а остальные Евангелия были потеряны или отклонены, то читатели вообще бы не узнали, что у Иисуса были ученики по имени Иаков и Иоанн, поскольку их имена в тексте вообще не упоминаются ни разу, их роль в развитии событий вокруг Иисуса нулевая, и только в заключительной главе уже после смерти и воскресения Христа среди других учеников в первый и последний раз появляются безымянные «сыновья Зеведеевы».

Казалось бы, что вопрос с авторством четвёртого Евангелия со всей очевидностью решается в пользу Андрея, однако к концу повествования имя Андрея исчезает из текста, а взамен ему появляется «любимый ученик». Церковники воспользовались этим обстоятельством, и на роль любимого ученика «назначили» апостола Иоанна. Зачем это было им нужно? Цель проста: любой ценой добиться включения в канон четвёртого Евангелия, учитывая его исключительное значение в формировании церковного учения. Если имя Иоанна не включить хотя бы в заголовок четвёртого Евангелия, то христианское сообщество могло бы посчитать этот документ фальшивым, так как трудно представить, чтобы человек, претендующий на роль ученика Иисуса, «забыл» написать о таких самых близких и выдающихся учениках Иисуса, как Иоанн и Иаков.

Теперь мы можем высказать свои предположения относительно того, почему записи воспоминаний апостола Андрея, положенные в основу заключительного Евангелия, так долго не могли увидеть свет. Дело в том, что Андрей сделал попытку заново переписать историю взаимоотношений Иисуса со своими ближайшими учениками, вступив при этом в противоречие с той историей этих отношений, которая уже была известна и стала общепринятой в христианской среде. Ясно, что при жизни первоапостолов Андрей не мог обнародовать записи своих воспоминаний без того, чтобы не вызвать решительный отпор и осуждение со стороны живых свидетелей. Логично предположить, что он оставил эти записи какому-то своему ученику с условием сделать их публичными только по истечении какого-то заранее обусловленного отрезка времени.

Что нам известно о личности Андрея? Это – молодой человек, находящийся в духовном поиске и в поиске своего места в жизни. Он – ученик Иоанна Предтечи и старается находиться рядом с учителем, внимая его пророчествам. В житейском плане Андрей пока неустроен в отличие от своего брата Симона (он же Кифа, он же Пётр), который уже женат и должен обеспечивать благополучие семьи, занимаясь рыболовным промыслом. Андрей любит своего брата, уважает его за смекалку и природный ум и полностью признаёт его авторитет. До женитьбы Петра Андрей много времени проводил в общении со старшим братом, так что между ними установилось полное взаимопонимание. После женитьбы Пётр переключился на обустройство семьи, и Андрей с сожалением вынужден был оставить общество брата и примкнуть к ученикам Иоанна Предтечи.

У членов раннехристианских общин, изучавших письменные свидетельства учеников Иисуса (их было значительно больше числа первоапостолов), не было вопроса о том, кто был «первозванным» учеником Иисуса, поскольку в ранних Евангелиях от Марка и Матфея имелись указания на этот счёт. Евангелист Лука своё повествование закончил спустя некоторое время после появления первых двух названных Евангелий и потому в его распоряжении было большее число устных и письменных источников информации, на основании которых он составил свой текст, несколько отличный по содержанию. Тем не менее, есть общая совпадающая идея во всех трёх первых Евангелиях: сразу после крещения в Иордане Иисус уединяется в пустыне, чтобы преодолеть искушения и укрепиться духом. Такое его поведение представляется логичным: пользуясь многократно возросшей скоростью мысли, Иисус без внешних помех разрабатывает здесь план спасения еврейского народа и намечает первоочередные шаги по его реализации.

Сразу после выхода из пустыни Иисус публично формулирует основы своего учения и приступает к отбору учеников. «Проходя же мимо моря Галилейского, увидел Симона и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы. И сказал им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков. И они тотчас, оставив свои сети, последовали за Ним. И, пройдя оттуда немного, Он увидел Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, тоже в лодке, починяющих сети; и тотчас призвал их» (Мк, 1, 16-20). Почти в аналогичных выражениях этот же эпизод описывает евангелист Матфей, т.е. ученики были призваны в такой последовательности: Симон (Пётр), Андрей, Иаков, Иоанн. Старшие братья в силу своего более высокого статуса по правилу первородства всегда следуют первыми, а младшие братья обязаны руководствоваться их примером.

Понятно, что авторы первых двух евангельских текстов не были личными свидетелями того, как Иисус отбирал своих первых учеников – тружеников «моря Галилейского», а пользовались какими-то рассказами. В аналогичном положении находился и евангелист Лука, когда приступал к своему собственному повествованию, однако круг его источников информации был более обширен. Согласно Луке ранее всех Иисус познакомился с Петром, когда лечил его тёщу, и спустя некоторое время призвал в апостолы его и бывших ему компаньонами братьев Зеведеевых Иакова и Иоанна. Таким образом, Лука зафиксировал такую первую тройку избранных учеников: Симон (Пётр), Иаков, Иоанн. Что касается Андрея, то в момент «призыва» его в лодке с братом не было, так как он, будучи в то время учеником Иоанна Предтечи, примкнул к группе позднее. Лука называет его имя всего один раз в перечне всех двенадцати апостолов, в то время как имя Иаков упоминается 5 раз, а имя Иоанн – 7 раз. Для сравнения, у Марка частота упоминания имён следующая: Андрей – 4 раза, Иаков и Иоанн – по 9 раз каждый. Лидером по частоте упоминаний (не менее 20 раз в каждом из Евангелий) является Симон (Пётр), который безоговорочно считается первозванным учеником.

Не приходится сомневаться в том, что ближний круг учеников Иисуса составили Пётр, Иаков и Иоанн, что подтверждается соответствующими эпизодами из евангельских текстов: во время воскрешения умершей дочери Иаира Иисус, «придя же в дом, не позволил войти никому, кроме Петра, Иоанна и Иакова, и отца девицы, и матери» (Лк, 8, 51); эти же трое присутствовали на горе (позднее эту гору определили, как гору Фавор недалеко от Назарета) в эпизоде преображения Иисуса; наконец, в Гефсиманском саду в последние часы перед взятием под стражу Иисус уединяется для молитвы от остальных учеников, оставив при себе только Петра, Иоанна и Иакова.

Андрей посчитал несправедливым по отношению к себе то обстоятельство, что он не может пребывать вместе со своим старшим братом рядом с Иисусом, в то время как братья Иаков и Иоанн остались не разлучёнными и стали ближайшими помощниками Учителя. Однако таков был выбор Иисуса, и с этим ничего нельзя было поделать. И тогда, спустя некоторое время после смерти Иисуса, Андрей пишет воспоминания, в которых реализует свою мечту неразлучно находиться рядом с братом в качестве доверительного помощника Иисуса. В этом своём сочинении Андрей делает себя одним из главных действующих лиц, а Иаков с Иоанном не то, чтобы оттесняются, а вообще нигде не упоминаются по именам.

Обратимся к тексту первоисточника и посмотрим, как всё начиналось. Речь сейчас пойдёт о втором дне после крещения Иисуса в Иордане Иоанном Предтечей: «На другой день опять стоял Иоанн и двое из учеников Его. И, увидев идущего Иисуса, сказал: вот Агнец Божий. Услышав от него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом. Иисус же, обратившись и увидев их идущих, говорит им: что вам надобно? Они сказали Ему: Равви, — что значит: учитель, — где живёшь? Говорит им: пойдите и увидите. Они пошли и увидели, где Он живёт, и пробыли у Него день тот. Было около десятого часа. Один из двух, слышавших от Иоанна об Иисусе и последовавших за Ним, был Андрей, брат Симона Петра. Он первый находит брата своего Симона и говорит ему: мы нашли Мессию, что значит Христос; и привёл его к Иисусу. Иисус же, взглянув на него, сказал: ты – Симон, сын Ионин; ты наречёшься Кифа, что значит камень (Пётр)» (Ин, 1, 35-42).

Получается, что Иисус после крещения ни в какую пустыню не удалялся, а сохранил своё прежнее местопребывание, как если бы с ним ничего не произошло, и вторично попал в поле зрения пророка Иоанна. Это, во-первых, а, во-вторых, Иисус вовсе не звал Андрея к себе в ученики. Более того, Иисус выразил удивление, когда обнаружил Андрея, следующим за собой. Впрочем, Андрей вовсе не претендовал на титул «первозванный ученик», поскольку его претензии касались многократно более важного и почётного титула: первооткрывателя мессианского предназначения Иисуса. Другими словами, Андрей позиционирует себя в качестве человека, первым назвавшим Иисуса Мессией, причём в условиях, которые не давали ни малейших предпосылок для такого заключения, ибо Иисус ещё не приступил к своему служению. Прямо-таки сверхгениальная проницательность молодого человека, поскольку между агнцем и Мессией никакой еврей не смог бы обнаружить ни малейшей аналогии, но, тем не менее, Андрей оставил своё ученичество у пророка Иоанна, сделал свой выбор в пользу Иисуса и пристал к нему.

Дело в том, что агнец – сущность пассивная, предназначенная для ритуального заклания, пусть даже согласно божественной воле. Основные достоинства агнца – это покорность и смирение. В отличие от этого, Мессия, в представлении иудеев, это — реинкарнация царя Давида, т.е. сущность активная, героическая и творческая, способная освободить Израиль от римского владычества. Иудеи отдавали себе отчёт в военной мощи и экономическом могуществе Рима. В то же время они помнили, что и Давид в сражении с великаном Голиафом уступал последнему с точки зрения физических данных, так что в случае контактного единоборства Голиаф вышел бы победителем. Однако Давид применил тактическую хитрость и убил великана метким ударом камня, запущенного из пращи. Иудеи верили, что божественный Мессия найдёт способ победить римлян и, став царём Израиля, обеспечит безопасность и процветание еврейского народа. Таким образом, как бы подсказка пророка Иоанна («вот Агнец Божий») не давала Андрею основание объявлять Иисуса Мессией и, следовательно, его претензия на роль первооткрывателя безосновательна. Вспомним, что свои чудодейственные способности Иисус применил впервые в эпизоде под названием Брак в Кане Галилейской, превратив воду в вино.

Относительно мессианского предназначения Иисуса у евангелиста Луки есть такой текст: «В одно время, когда Он молился в уединённом месте, и ученики были с Ним, Он спросил их: за кого почитает Меня народ? Они сказали в ответ: за Иоанна Крестителя, а иные за Илию; другие же говорят, что один из древних пророков воскрес. Он же спросил их: а вы за кого почитаете Меня? Ответил Пётр: за Христа Божия» (Лк, 9, 18-20). Именно после этих слов Петра Иисус сказал ему в ответ: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах» (Мф, 16, 17). Как видим, честь первооткрывателя мессианской сущности Иисуса принадлежит исключительно Петру, обеспечивая последнему моральный авторитет и выдающуюся роль в церковном строительстве. Причём следует учесть, что вывод свой Пётр сделал по прошествии значительного времени и незадолго до трагических событий в Иерусалиме, т.е. после года интенсивного служения, раскрывшего феноменальные экстрасенсорные и паранормальные способности Иисуса.

Следующим после Андрея и Симона (Петра) «призывником» становится Филипп: «На другой день Иисус восхотел идти в Галилею, и находит Филиппа и говорит ему: иди за Мною. Филипп же был из Вифсаиды, из одного города с Андреем и Петром» (Ин, 1, 43-44). Таким образом, с учётом временного фактора первые ученики Иисуса образуют такую последовательность: Андрей, Симон (Пётр), Филипп.

Обратим внимание на тот факт, что Филипп оказывается близким земляком Андрея, так что последний мог знать его с детства и быть с ним в дружеских отношениях. Это предположение объясняет, почему в своих воспоминаниях Андрей отвёл Филиппу выдающуюся роль: по существу связка Андрей + Филипп становится главной помощницей Иисуса, полностью вытеснив связку Иаков + Иоанн. Для сравнения, если у Матфея, Марка и Луки имя Филипп называется по одному разу, то в четвёртом Евангелии Филипп упоминается 11 раз. Активную роль Филиппа подчёркивает также то обстоятельство, что сразу после начала своего ученичества он по собственной инициативе приводит к Иисусу четвёртого ученика – своего земляка Нафанаила, причём имя последнего ни разу не упоминается у трёх предшествующих евангелистов.

Данное исследование не претендует на то, чтобы давать оценки анализируемых событий с точки зрения их истинности или ложности. Поскольку нас интересует авторство, то будем исходить из того, что любой текст имеет своего автора независимо от того, в каком объёме в нём присутствуют реальные события, а в каком – фантазии и несбывшиеся мечтания. Например, в тексте приводится подробный диалог между Иисусом и Нафанаилом. Ясно, что такой диалог мог запомнить и записать только Андрей, поскольку Иоанн при этом не присутствовал. Как видим, всё, с чем мы столкнулись до сих в процессе анализа текста, делается в интересах одного человека, а именно, Андрея.

Для изучения последующего содержания четвёртого Евангелия на предмет его авторства воспользуемся нумерацией интересующих нас событий в той временной последовательности, в какой они изложены в тексте.

1. В преддверии пасхальных торжеств в Иерусалиме, куда прибыли Иисус с учениками, даётся описание такого эпизода: «Из прибывших на поклонение в праздник были некоторые Еллины. Они подошли к Филиппу, который был из Вифсаиды Галилейской, и просили его, говоря: господин! нам хочется видеть Иисуса. Филипп идёт и говорит о том Андрею; и потом Андрей и Филипп сказывают о том Иисусу» (Ин, 12, 20-22). На первый взгляд, эпизод простой, житейский, не несущий значительной смысловой нагрузки. Однако для автора этой цитаты здесь заложен огромный смысл, так как показывает Андрея особой, наиболее приближенной к Иисусу, лицом, через которое возможен доступ к Учителю, человеком, который осуществляет фильтрацию желательных собеседников Иисуса от нежелательных. Фактически Андрей подготовил здесь почву для того, чтобы в дальнейшем именовать себя любимым учеником.

2. Во время ужина (вечери) «Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит. Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса; ему Симон Пётр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит. Он, припадши к груди Иисуса, сказал Ему: Господи! кто это? Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту» (Ин, 13, 21-26). Только братья, общение которых начиналось с детства, могли понимать друг друга без слов, пользуясь языком жестов. Значит, любимый ученик – это Андрей.

3. «За Иисусом следовали Симон Пётр и другой ученик; ученик сей был знаком первосвященнику и вошёл с Иисусом во двор первосвященнический. А Пётр стоял вне за дверями. Потом другой ученик, который был знаком первосвященнику, вышел, и сказал придвернице, и ввёл Петра» (Ин, 18, 15-16). Совершенно естественно, что Андрей последовал за старшим братом. А куда ещё и с кем ему было идти?! Поскольку Андрея знали в качестве ученика пророка Иоанна, пользующегося большим уважением в священнической среде, то это объясняет, почему Андрей был вхож в дом первосвященника.

4. «При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина. Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! Се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Её к себе» (Ин, 19, 25-27). Автор этой цитаты ставил своей целью ещё раз подчеркнуть исключительную роль «любимого ученика», которому Иисус как бы при свидетелях передал на сыновнее попечение свою мать. Замысел автора цитаты понятен, однако всё остальное непонятно. Во-первых, непонятно, каким образом непосредственно на месте казни («при кресте») оказались зрители. Это – как если бы во время спектакля часть зрителей покинула места для публики, вышла бы на сцену и обменивалась репликами с действующими лицами. А что в это время делали римские воины из центурии оцепления? Во-вторых, не стоит забывать, что в семье Иисуса были братья и сёстры: «…не его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? И сёстры Его не все ли между нами?» (Мф, 13, 55-56). Следует также принять во внимание, что брата Иакова евангелист Марк называет «меньшим», что по-русски означает младший (см. Мк, 15, 40). Не может женщина, имеющая собственный дом и детей, оставить всё, чтобы перейти в другую семью. Да и домашние этого не позволят.

5. «В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было ещё темно, и видит, что камень отвален от гроба; итак бежит, и приходит к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус, и говорит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его. Тотчас вышел Пётр и другой ученик, и пошли ко гробу. Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал скорее Петра, и пришёл ко гробу первый, и, наклонившись, увидел лежащие пелены; но не вошёл во гроб. Вслед за ним приходит Симон Пётр, и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие, и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте. Тогда вошёл и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал» (Ин, 20, 1-8). Из этого отрывка следует, что Мария Магдалина одновременно находит Петра и «любимого ученика», что вполне естественно, так как Пётр и его брат Андрей проживали вместе, вместе же они вышли из дома и побежали. Интересная психологическая деталь: Андрей, как всегда, и здесь оказывается первым, но потом своевременно вспоминает о правах старшего брата и вежливо пропускает его вперёд, а потом заходит сам.

6. Далее описан эпизод явления воскресшего Христа своим ученикам «при море Тивериадском». В ту ночь ученики безуспешно ловили рыбу, но когда к ним с берега обратился Иисус, они его не узнали. «Тогда ученик, которого любил Иисус, говорит Петру: это Господь. Симон же Пётр, услышав, что это Господь, опоясался одеждою, — ибо он был наг, — и бросился в море; а другие ученики приплыли в лодке» (Ин, 21, 7-8). Тут особенно комментировать нечего. «Любимый ученик» в который раз оказался на высоте положения, но поскольку он находился в одной лодке с Петром, то это не мог быть никто другой, как его брат Андрей.

7. В конце последней главы Иисус трижды напутствует Петра словами: «Паси агнцев (овец) моих», после чего призывает его следовать за собой. «Пётр же, обратившись, видит идущего за ним ученика, которого любил Иисус и который на вечери, приклонившись к груди Его, сказал: Господи! кто предаст Тебя? Его увидев, Пётр говорит Иисусу: Господи! а он что? Иисус говорит ему: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? Ты иди за Мною. И пронеслось это слово между братиями, что ученик тот не умрёт» (Ин, 21, 20-23). Данная сцена имеет для автора цитаты глубокое символическое значение. Андрей, верный своей привычке всегда следовать за старшим братом, и на этот раз безотчётно поступает аналогичным образом, хотя обращение Иисуса относилось только к Петру. Однако Иисус не останавливает Андрея, а разрешает ему следовать за собой вместе с братом. Более того, Андрей делает в тексте намёк на своё якобы возможное бессмертие. При этом важно не то, верил ли он сам в такую возможность. Важно то, что предположение о том, что «ученик тот не умрёт», усвоено свидетелями и получило распространение «между братиями». Тем самым Андрей к ранее завоёванным атрибутам добавляет новое качество, ставящее его выше всех учеников в окружении Иисуса. Андрей не сомневался в том, что его записи когда-нибудь дойдут до читателей, и потому для него было важно, чтобы новое поколение последователей Христа оценивало «расстановку сил» в окружении Учителя с позиций того ученика, который первым возвестил о мессианском предназначении Иисуса, стал его доверенным и любимым учеником и после намёка на бессмертие обрёл исключительный статус, делающий его в определённом смысле выше Петра. Будучи честолюбивым молодым человеком, Андрей, образно говоря, при любом удобном случае подсвечивал себя прожектором, оставляя в тени или в полутени других действующих лиц из окружения Учителя. Откуда ему было знать, что со временем «главные режиссёры» объявят другого человека автором написанного им сценария и даже проведут операцию с подменой исполнителей?!

Переходя к окончанию четвёртой главы, приведём ещё один весомый аргумент в пользу авторства Андрея. Аргумент этот касается эпизода преображения Иисуса на горе Фавор. «По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвёл их на гору высокую одних, и преобразился перед ними: и просияло лице Его как солнце, одежды же Его сделались белыми как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие» (Мф, 17, 1-30). Затем спутники Иисуса услышали голос, исходящий из светлого облака, и «глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Моё благоволение; Его слушайте» (Мф, 17, 5). Почему автор четвёртого Евангелия, постоянно нацеленный на подчёркивание божественной сущности Иисуса, не включил в свой текст этот важный эпизод? Ответ: потому, что Андрея там не было. Сторонники авторства Иоанна в пользу своей позиции говорят о его необыкновенной скромности, якобы не позволившей Иоанну раскрыть свою причастность к написанию четвёртого Евангелия. Если дело обстоит так, то в этом случае на Иоанна ложится тяжкое обвинение в том, что он несправедливо поступил по отношению к памяти своего старшего брата Иакова, убитого Агриппой Первым, когда в своём повествовании он ни только не отдал должное заслугам Иакова в его апостольском служении Христу, но даже не счёл нужным назвать его по имени.

Иисус осознанно включил в ближний круг своих учеников Петра, Иакова и Иоанна, поскольку именно они обладали наиболее чистой и светлой энергией, поэтому апостол Иоанн не мог взять на себя грех несправедливого и беспричинного беспамятства по отношению к своему старшему брату.

Мы живём в быстроменяющемся мире, поэтому и Церковь демонстрирует в последнее время тенденцию к реформированию и модернизации. Исходя из этого, можно надеяться, что подлинный автор четвёртого Евангелия будет, наконец, назван и справедливость восторжествует.

Калинин Г.А.