О лучшем пилоте Второй мировой войны

(к 70-летию Победы)

В рассказе о выдающихся инженерных умах Советской эпохи в поле зрения автора попали люди старшего поколения, которые родились в царской России в бедных семьях, пережили революцию, гражданскую войну и интервенцию, а затем, воспользовшись плодами культурной революции, реализовали свои таланты в период индустриального строительства в СССР.

В этой связи будет справедливо напомнить о судьбе того поколения, которое царское время практически не застало или не помнило, и чья жизнь почти целиком протекала при Советской власти. И здесь для примера нам потребуется такой человек, который отображал бы своей жизнью новую эпоху, и которого можно было бы назвать героем нашего времени. Такая героическая личность существует, и она не простой герой, а трижды Герой Советского Союза. Речь идёт об Александре Ивановиче Покрышкине.

Родился он в Новосибирске в 1913 году в семье рабочего. С 10 лет не расставался с мечтой стать лётчиком-истребителем, для чего тренировал и закаливал своё тело. Среднее образование пришлось получать без отрыва от производства: семейные обстоятельства вынудили с 15 лет зарабатывать на «хлеб насущный». Хорошо, что государство открыло для рабочей молодёжи путь к образованию через вечернюю и заочную формы обучения, чем наш герой и воспользовался.

На заводе Александр получил комсомольскую путёвку для поступления в авиационное училище. Радость от начала учёбы сменилась разочарованием после того, как училище было перепрофилировано на выпуск авиационных техников, а ему хотелось летать самому, а не обслуживать полёты других. Однако пришлось смириться: как-никак изучение самолётных двигателей приближало к мечте, поэтому училище окончил с отличием.

Приступил к работе по полученной специальности, но вскоре стал направлять в вышестоящие инстанции рапорты с просьбой командировать его для обучения в лётное училище. Естественно, что просьбы такого рода получали отказ: курсанты военных училищ находились на полном государственном обеспечении, и заново переучивать с технической специальности на лётную представлялось напрасной тратой народных денег, тем более, что хорошие авиационные техники стране также были нужны.

Затем Александр использовал ещё один предоставившийся ему шанс: без отрыва от основной работы и в отпускное время закончил учёбу в аэроклубе и получил свидетельство пилота, после чего этот документ приложил к очередному рапорту и стал ждать решения.

Начальство, как известно, предпочитает в своей деятельности придерживаться официальных документов и инструкций, но и в начальственной среде встречаются люди с державным мышлением, которые не боятся взять ответственность на себя, интуитивно или осознанно считая, что совершают правильное дело. В итоге, Александра командировали в Качинскую лётную школу под Севастополем, которую он окончил в 1939 году в звании лейтенанта.

Неудивительно, что А. Покрышкин и миллионы его сверстников рассматривали Советский Союз как страну, в которой сбываются мечты.

Статья в Википедии содержит информацию о том, что за годы войны Покрышкин А.И. совершил 650 боевых вылетов, сбил 59 вражеских самолётов лично и 6 – в группе.

Между тем, на просторах Интернета время от времени появляются критические материалы, в которых, во-первых, отмечается, что для такого большого числа боевых вылетов количество сбитых самолётов врага выглядит довольно скромно, и делается вывод о невысокой эффективности атак; во-вторых, указывается, что у выдающихся немецких асов число сбитых самолётов многократно больше и потому, дескать, их мастерство выше, чем у Покрышкина. С этим следует разобраться.

Начнём с того, что к началу ВОВ в аэропарке Германии имелись в избытке пикирующие и средние бомбардировщики (Ю-87 и Ю-88), а также хорошие самолёты-разведчики и корректировщики огня, поэтому немецкие истребители использовались почти исключительно по своему прямому назначению, а именно, для уничтожения любых советских самолётов.

Закономерно, что среди пилотов немецких истребителей выдвинулись такие асы, у которых подобная работа получалась лучше, чем у других, и которым разрешалось ведение «свободной охоты».».

В отличие от этого, советское командование «свободную охоту» не разрешало и не поощряло, прежде всего, потому, что свободных самолетов для этих целей не было, а ещё потому, что преобладали более необходимые каждодневные задачи.

Дело в том, что в 41-ом и 42-ом годах советские войска по большей части находились в режиме отступления. Военная ситуация менялась так быстро, что военачальники из-за отсутствия связи зачастую не имели представления как о расположении своих войск, так и войск противника. Поэтому разведывательная информация о позициях противоборствующих сторон представляла исключительный интерес, поскольку речь могла идти о спасении жизней многих тысяч красноармейцев.

Поскольку любая разведывательная деятельность на земле носит локальный характер и к тому же зачастую затруднена, или даже невозможна, то только авиаразведка могла дать панораму сражения, зафиксировать подход резервов и т.п.

Главная трудность при выполнении авиаразведки заключалась в том, что на самолётах не было фотоаппаратуры, поэтому сам пилот должен был обладать фотографической памятью, чтобы ничего не перепутать и привезти достоверную информацию.

Вторая трудность состояла в том, чтобы благополучно вернутся на свой аэродром: радиопривода не было, и требовалось хорошо ориентироваться на местности, чтобы, как минимум, покинуть вражескую территорию, а затем довести самолет, если не до своего, то хотя бы до любого другого нашего аэродрома.

Далее нужно было не попасть под огонь зениток, а также уклониться от немецких истребителей. Дело в том, что пилоту-разведчику предписывалось не ввязываться в боестолкновения, поскольку ценность достоверной информации была неизмеримо выше всего остального.

Так уж получилось, что А. Покрышкин лучше всех остальных пилотов авиаполка выполнял задания по авиаразведке, хотя своей стихией считал воздушный бой. Тем не менее, он не представлял для себя возможным уклоняться от разведывательных операций, осознавая их важность и нужность.

Вершиной его успехов на этом поприще стало обнаружение им осенью 41-го сотен замаскированных танков фон Клейста, нацеленных на Ростов – на – Дону. В связи с тем, что эта ценная информация носила стратегический характер в интересах Южного фронта, то вскоре Александр получил свою первую и неожиданно высокую боевую награду – орден Ленина.

Амплуа хорошего авиаразведчика не очень устраивало А. Покрышкина, так как он мечтал о других ролях. Вот как он вспоминает о своей деятельности в начале 1942 года: «Меня вернули к основной работе – ведению разведки наземного противника. Не скрою, это решение командования меня расстроило. Мне казалось, что в воздушных боях я мог бы проявить себя как лётчик-истребитель более полно. Увы, пока об этом мог только мечтать. Теперь я нештатный воздушный разведчик, предназначенный вести визуальное наблюдение за расположением и продвижением войск противника. С поиском же воздушного противника, с ведением боя, к чему стремится каждый истребитель, приходится пока распрощаться.

Командование заинтересовано в точных разведывательных данных. Поэтому от меня категорически требовали избегать воздушных схваток, внимательно наблюдать за движением колонн противника, за сосредоточением его сил. Срыв задания, даже в случае вынужденной схватки с истребителями врага, резко порицался, считался невыполнением боевой задачи по вине разведчика»

(А.И. Покрышкин. Познать себя в бою).

Был еще один вид боевой деятельности, которым вынуждены были заниматься Покрышкин и его товарищи-истребители в трудное для страны время. Речь идёт о штурмовке наземных целей. Никто не будет спорить против того, что для этого лучше всего подходят штурмовики и бомбардировщики, однако, когда этих самолётов не хватало, командование посылало в атаку на вражеские колонны истребительную авиацию в надежде, что она своим огнём задержит хоть на несколько часов продвижение противника, что позволит нашим войскам выйти из окружения и закрепиться на новых позициях.

И здесь, как и в разведке, А. Покрышкин демонстрирует свои лучшие качества, отличаясь меткой стрельбой по наземным целям. В тех случаях, когда ему поручалось быть командиром группы истребителей, он ведёт её таким образом, чтобы выполнить задание и при этом избежать своих потерь.

А. Покрышкин летал на всех типах советских истребителей (кроме ЛаГГ-3), знал и учитывал их особенности. Тем не менее, у всех у них приблизительно до конца 1942 года был общий удручающий недостаток: отсутствие радиосвязи, как с землёй, так и в воздухе внутри группы. Надо ли подчёркивать, какие преимущества имели немецкие пилоты, все самолёты которых были оснащены системами радиосвязи?!

Поэтому большим событием в военной жизни А. Покрышкина и его однополчан стало получение и освоение в апреле 43-го современных самолётов «Аэрокобра», поставляемых по ленд-лизу из США.

Существует мнение, что американские пилоты на «кобрах» не летали из-за проблем с двигателем: при некоторых режимах работы мотор заклинивало, и самолёт сваливался в штопор. Но советские лётчики считали, что достоинства самолёта превышали его недостатки. В самом деле, во-первых, скорость его не уступала скорости Ме-109; во-вторых, имелось хорошее вооружение (мощная пушка калибра 37 мм и шесть пулемётов); в-третьих, надёжная аппаратура радиосвязи.

Новая техника вскоре была использована в небе над Кубанью, где развернулось ожесточённое сражение. Здесь и родилась всенародная слава А. Покрышкина, хотя и теперь не ставилась задача уничтожения как можно большего числа вражеских самолётов. Советская военная доктрина исходила из убеждения, что главной движущей силой на войне является пехота, и потому остальные виды Вооружённых сил и родов войск должны в максимальной степени ей помогать.

Исходя из этой доктрины, истребительная авиация чаще всего использовалась в двух направлениях. Первое из них предполагало прикрытие позиций наших пехотинцев от воздействия бомбардировочной авиации противника. В экстремальном варианте речь шла о том, чтобы ни одна вражеская бомба не попала в наши окопы. Для этого истребителям предписывалось атаковать немецкие бомберы до их подлёта к цели, уничтожать и сбивать с намеченного курса, не допуская прицельного бомбометания. Естественно, что количество сбитых самолётов также учитывалось, а лётчики поощрялись в разных формах.

Второе направление имело в своей основе взаимодействие бомбардировочной и истребительной авиации. Первая создавала нашим наземным войскам условия для наступления или обороны путём уничтожения живой силы и техники врага. При этом вторая использовалась для сопровождения бомбардировщиков или штурмовиков на их пути к цели и возвращении на свои аэродромы, связывая воздушным боем немецкие истребители. Боевое задание считалось успешно выполненным, если штурмовики и бомбардировщики возвращались на свои базы без потерь от воздействия вражеских истребителей.

И всё же своё стремление к «свободной охоте» А. Покрышкин смог хотя бы частично удовлетворить во второй половине 1943 года после того, как сам стал командиром авиаполка. К этому времени истребители уже оснащались средствами фотоконтроля, так что лётчик мог предъявить доказательства своих успешных боёв. Впрочем, когда сведения об этом дошли до высокого начальства, последовал запрет. Аргументация такая: при полётах в тыл противника возрастает для лётчика риск быть там сбитым, а если учесть, что лётчик – командир полка и дважды Герой Советского Союза, то это играло бы на руку нацистской пропаганде.

Естественно, что запрет на рискованные полёты стал ещё более строгим после того, как А. Покрышкин в августе 44-го стал первым в СССР трижды Героем Советского Союза и незадолго до этого вступил в должность командира авиадивизии в звании полковника.

Как следует из вышеизложенного, условия и специфика работы советских лётчиков-истребителей существенно отличались от того, как действовали немецкие воздушные асы.

Следует также иметь в виду, что качество подготовки наших пилотов оставляло желать лучшего: обучение курсантов, как правило, проводилось на устаревших машинах типа И-16, поскольку современных машин было мало, и они были нужнее на фронте. В итоге, из-за отсутствия боевой и пилотажной подготовки при полётах на современных истребителях бывшие курсанты лётных училищ уже в первых боях зачастую становились лёгкой добычей немецких асов, которые с удовольствием увеличивали сумму сбитых самолётов.

И здесь уместно обратить внимание на ещё одну сторону многогранного таланта

А. Покрышкина. В авиаполку он по праву считался самым опытным и умным пилотом, который новаторски усовершенствовал тактику воздушного боя, отбросив устаревшие инструкции кабинетных теоретиков. Исходя из этого, ему и была поручена доподготовка прибывающих из авиашкол молодых пилотов.

С первых месяцев войны Александр в особую тетрадку записывал все полезные открытия личного опыта и опыта своих однополчан относительно ведения воздушного боя, и весь этот драгоценный опыт и своё пилотажное искусство он стремился передать молодым.

Скажите, вы можете себе представить, чтобы матёрый немецкий ас стал тратить своё время на повышение квалификации своих коллег, передавая им лучшее из своего боевого опыта? Нет, такое представить невозможно, ибо это характерно для коллективистской психологии советского человека, для которого будь то война, или мирное строительство – всё это есть «наше общее дело».

В первые два года войны на истребителях не устанавливались средства контроля результатов воздушного боя, поэтому сбитые в тылу врага самолёты не шли в зачёт лётчику, если не было свидетелей. А где их там возьмёшь, если немцы свидетельствовать не желали?! В результате более десятка сбитых Покрышкиным вражеских самолётов не вошли в список его побед. Ситуация изменилась к лучшему лишь ко времени Курской битвы с появлением так называемых фотопулемётов.

Всё предыдущее изложение доказывает, что А. Покрышкин проявил себя наилучшим образом во всех видах фронтовой деятельности: выдающийся авиаразведчик, образцовый исполнитель и руководитель штурмовых атак по наземным целям, умелый учитель и наставник молодых пилотов, блестящий воздушный боец, а ещё строгий, справедливый и заботливый командир. Трудно поверить, что все эти достоинства могли соединиться в одном человеке, но таков А.И. Покрышкин.

В связи с этим некорректно и даже нечестно сравнивать его достижения с успехами немецких асов, используя в качестве критерия исключительно количество сбитых самолётов.

Здесь отчасти подходит аналогия, например, с футболом. В команде есть форвард, которого называют лучшим бомбардиром и который редко уходит с поля без забитого гола, но, тем не менее, его команда чаще проигрывает, чем выигрывает. А есть другой тип игрока, которого называют лидером команды. Этот игрок не упустит выгодного шанса для взятия ворот соперника, но отдаст пас своему товарищу, если тот будет находиться в более выгодной позиции, а затем будет радоваться вместе с ним забитому голу. Также он не будет считать для себя зазорным перейти из линии атаки в зону обороны, и будет действовать там полезно и эффективно, зная, что такова на данный момент установка тренера.

Лидер команды не нацелен на индивидуальный успех, а считает своим успехом победу всей команды. Такой игрок, как правило, носит капитанскую повязку, и руководство команды ни за какие деньги не захочет с ним расстаться.

А.И. Покрышкин и был в своём деле таким «лидером команды». По сумме заслуг есть все основания назвать его лучшим военным лётчиком Второй мировой войны.

На момент капитуляции Германии А.И. Покрышкин оставался единственным военнослужащим Красной Армии, трижды удостоенным звания Героя Советского Союза. Маршал Г.К. Жуков стал трижды Героем с 1 июня 45-го (первую Звезду Героя он получил в 1938 году за Халхин-Гол), так что в Параде Победы 24 июня 1945 года принимали участие два трижды Героя.

Выдающийся лётчик-истребитель И.Н. Кожедуб начал свою боевую карьеру летом 43-го на Курской дуге. Летал сначала на истребителях Ла-5, а затем – Ла-7.

Относительно последних А. Покрышкин, ознакомившись с ними летом 44-го, сделал вывод, что они значительно лучше «Аэрокобр».

Во время войны И. Кожедуб совершил 330 боевых вылетов и лично сбил 62 самолёта противника. Свою третью Звезду Героя он получил 18 августа 1945 года. Если учесть, что крестьянский сын Иван Кожедуб родился в июне 1920 года, то из этого следует, что третьим трижды Героем Советского Союза он стал в возрасте 25 лет. Замечательное достижение!

Калинин Г.А.